[nick]Yarro[/nick][status]грустные рога[/status][icon]https://s8.hostingkartinok.com/uploads/images/2017/11/69b5bcea3eb6604f373ccb10bcd4956e.gif[/icon][sign]Only love, мой друг, only  love,
Вот и все. Держись за меня. (с)[/sign][prof]Ситх со сложной судьбой, добрым сердцем, арфой и ответственностью за весь мир (хотя мир его об этом и не просил). Тот-кто-во-всем-виноват.  Подмастерье-изменник (с)[/prof]

Сначала ему казалось - он больше никогда не встанет. Силы больше никогда к нему не вернутся. Он будет лежать, как камень, пока не станет камнем. Одним из камней Темного Храма… Нет, Темный Храм остался далеко. Или…  Мысли путались, терялись, таяли в черной непроглядной темноте. Он приходил в себя, видел над собой низкие каменные своды, по которым ползли черно-зеленые тени, и у теней были знакомые лица, и все они были мертвые. Он закрывал глаза - и слышал крики. Он тонул в черно-зеленой воде, задыхался, и там, среди липких водорослей он снова видел мертвецов.

“Они все умрут, - говорил тяжелый, как могильная плита, голос, - один за одним. Ты будешь последним. Понимаешь, почему?”

Он понимал.

Там он быстро перестал осознавать, где реальность, а где наведенный морок - не до конца осознавал он это и сейчас. Он просыпался посреди ночи, протягивал руку, находил рядом с собой живого и дышащего человека - и все равно не был уверен. Там он тоже порой видел такое, а потом тот, кто был рядом, обращался чудовищем, ожившим трупом, чем угодно. Наверное, там он сначала кричал, а потом сорвал голос, и остался только еле слышный сухой хрип. Там это не имело значения. Голос говорил не с ним, а будто с самим собой. Голос не желал ответов. Будто бы он просто ошалел здесь от вечного одиночества среди призраков и двойников - одинокий пустой Голос в чужом теле.

Голос рассуждал, раздумывал вслух. Голос вспоминал - какую-то невозможную древность, Голос называл старые имена, они звучали и рассыпались прахом.

Он висел в узкой каменной нише - или на дереве посреди антрацитово-черной равнины - или в открытом космосе среди мерцающих звезд. Потом он возвращался назад, в Темный Храм - и перед его лицом складывалась каменная стена - и разлеталась в одно мгновение, и вырастала снова.
Голос будто не знал, как поступить, колебался.
И все это длилось целую вечность.

В Темном Храме не было времени.

А потом стена рухнула, и он увидел свет.
Нет, не сияние тысячи солнц, а крохотный огонек свечи.

Когда он смог подняться и даже сделать несколько шагов, когда он смог выходить на крыльцо этого маленького дома, он начал вспоминать. Медленно, постепенно, будто пытался выбраться из трясины. Но как ни старался, он не мог отличить настоящие воспоминания от ложных. Живы ли они - все? Был ли Голос - на самом деле? Он путался, сбивался, не знал, за что зацепиться. Он смотрел на свое отражение - и не знал, кто это исхудавшее существо с горящими глазами.
“Это я,  - говорил он себе, - это я. Меня зовут Ярро. Сломанный левый рог. Родовые татуировки. Это я.”

Здешние мастера говорили - это пройдет. Со временем пройдет. Здесь время - было, и текло оно хоть неспешно, но верно. И здесь он был не один. И с ним был не равнодушный Голос. По крайней мере, он предпочитал верить именно в это.

Ему потом рассказали - в мутном забытьи, в черной воде он выговорил одно-единственное имя, и даже ответил, где найти этого человека, и только потом снова потерял сознание. И этот человек сейчас был рядом - держал за руку, как ребенка, гладил по волосам, обнимал за плечи.
Холодно.
Ему все равно было холодно - будто бы вечный холод Темного Храма выстудил его до самого сердца.

Сегодня он ушел к ручью, что бежал, звенел по камням недалеко от дома. Он ежился, обхватывал себя за плечи. Жаль, что пока не было сил на тренировки - так было бы проще согреться, но он еще не мог удержать в руках лайтсабер.
Да и брать чужой не хотелось.
А свои остались там.
Жалко…

Он удивлялся сам - какими короткими были мысли. “Жалко”. “Больно”. “Холодно”. “Пусто”. Раньше так не было. Или было? Что было - раньше?

Ручей сверкал на солнце и бежал все дальше и дальше, а там впадал в крохотную бухту, берега которой заросли высокими разлапистыми елями. Когда у него было больше сил, он ходил и туда, сидел на песке, смотрел, как граница воды сливается с границей неба.
Но сегодня сил у него не было.

Он опустился на траву. Прикрыл глаза. Ручей пел, и он попробовал подпеть ему - без слов. Голос слушался плохо - или нет? Но точно хуже, чем раньше. Как было - раньше?
Вдох-выдох. Не спешить. Все вернется.
Что - вернется?
А потом сами собой пришли слова. Он перебрал пальцами невидимые струны. Как же ему не хватало… Как же называется этот инструмент?..

Девушки пели солнцу
Прощальные песни.
Как жаль, что я ранен,
Ранен пулей дум-дум навылет.
И кровавое месиво
В груди вместо сердца.
Так уж случилось -
Перехитрили...

[nick]Yarro[/nick][status]грустные рога[/status][icon]https://s8.hostingkartinok.com/uploads/images/2017/11/69b5bcea3eb6604f373ccb10bcd4956e.gif[/icon][sign]Only love, мой друг, only  love,
Вот и все. Держись за меня. ©
[/sign][prof]Ситх со сложной судьбой, добрым сердцем, арфой и ответственностью за весь мир (хотя мир его об этом и не просил). Тот-кто-во-всем-виноват.  Подмастерье-изменник (с)[/prof]

Перехитрили,
Что мне делать с тобою такою,
Так на нас непохоже
Все, что они называют любовью…

Ему не хватало голоса. Неужели голос тоже остался - там? Говорили - вернется. Все это от усталости, от истощения, от потери сил, нужно ждать. Довериться Силе - так делают джедаи, мастера плыть по течению, мастера не подчинять, но подстраиваться. Ляг на спину, плыви по реке, смотри в небо, и все вернется.
Так он не умел.
А как иначе - забыл.

Жди, плыви, вспомнишь - но ждать нельзя ни дня - жди, иначе будет хуже.

Мир вокруг пел, светился и жил. И это было хорошо.

* * *
- Ты живой. Ты настоящий.
- Я не знаю. Голос говорит - совсем другое. Голос говорит - все мертвы.
- Кто - все?
- Все.
- И я?
- И ты.
- Я жив, посмотри сам.
- В тех снах ты говорил то же самое. А потом умирал. Или уже оказывался мертвым. Как и…
- Как и? Кто? Скажи мне.
- Я не помню. Прости. Тебя помню, ее… и еще…
* * *

И ее.
Она была здесь, он слышал. Тихое пение флейты, вплетенное в шум леса и звон ручья, маленький теплый свет - не согреет, но и не обожжет. Он снова вспомнил - свеча в непроглядной темноте. Горит и не гаснет. Она была там, во мраке Темного Храма, потом была рядом, потом - далеко, за вечными льдами, под темно-фиолетовым небом. Сейчас - здесь. И она тревожится - так странно звенит… так странно.
Я тебя слышу.

Если б у него под руками были настоящие струны - он бы знал, как сказать. Как он говорил с.. кем? Опять нет, опять пусто, опять только туманный образ на грани сознания, и только музыка. Они так разговаривали…  с кем? Кто ты? Как тебя вспомнить?

Он поднял голову, посмотрел на медленные белые облака.
Слова - и мелодия с ними - пришли сами, будто бы других и быть не могло. И голос стал сильнее, будто бы и впрямь - возвращался оттуда, откуда нельзя вернуться никому.
Я тебя слышу.

Там, где в глубине
Затихает последний сигнал,
Мы выпили все
Воды этого мира,
И нам предрекают финал.
Свечи погасли,
Каплям дождя не прорваться сквозь тень,
И вновь будет день,
И день будет ясным...*

- Ты пришла, - сказал он, не оборачиваясь. - Я тебя помню. Теперь все хорошо, не тревожься.

И день будет ясным.

[nick]Yarro[/nick][status]грустные рога[/status][icon]https://s8.hostingkartinok.com/uploads/images/2017/11/69b5bcea3eb6604f373ccb10bcd4956e.gif[/icon][sign]Only love, мой друг, only  love,
Вот и все. Держись за меня. ©
[/sign][prof]Ситх со сложной судьбой, добрым сердцем, арфой и ответственностью за весь мир (хотя мир его об этом и не просил). Тот-кто-во-всем-виноват.  Подмастерье-изменник (с)[/prof]

Он чувствовал тепло, коснувшееся руки - будто бы легла поверх чужая ладонь, согревая, успокаивая и утешая.
Ее ладонь.
С ней было легко. Почти просто. Мир становился совсем настоящим - если не считать тянущего ощущения рассыпавшейся памяти. Наверное, если признать, что помнишь только ее, и солнце, и запах мокрой травы, и пение ручья, и эту, одну-единственную планету - будет еще проще. Если признать, что было только - это…
Но Темный Храм и одинокий шелестящий голос во мраке - были тоже.
И все, что было до…
Что?
Кто?
И что из этого было явью, а что сном?
Что правда из того, что всплывает порой в его дырявой памяти? Обрывки, клочки… какие-то имена, чьи-то лица… но те же лица он видел застывшими в зелено-фиолетовых храмовых барельефах. Почудилось? Или именно оттуда он их и запомнил?
Он не знал, что с этим делать. Он помнил слова песен - но порой с трудом вспоминал собственное имя, приходилось вытягивать его из глубин памяти, повторять, запоминать заново.

Солнечные блики плясали в прозрачных водных струях. Ветер приносил отзвуки далеких голосов - настоящих ли, призрачных ли? Но здесь неоткуда было взяться призракам - здесь были только живые. Хорошее, правильное место. Может быть, здесь что-то недоброе и спало под землей, но вот этого он уже не чувствовал. Можно было б спросить, но зачем? Знают ли они сами? Что изменится от того, что он будет это знать?
Здесь и сейчас - было светло и тихо.

...когда-то он видел такое же. Или нет? Или что-то похожее? Вот точно так же шумела вода, только с неба лил ледяной дождь, и молнии били в высокие шпили зданий, светящихся голубоватым светом, и под ногами были цветы, белые-белые, с малахитово-зелеными листьями, и если смотреть вниз - весь огромный город в белесой дымке тумана был как на ладони…
И там он был не один, он кому-то показывал этот самый вид - с головокружительной высоты. Ему показалось, что он может увидеть - вот темное небо, вот спиной к нему стоит кто-то еще, вот, поворачивается, и он видит лицо, такое знакомое, такое…
Виски заныли от боли.
Видение померкло и растворилось в солнечном свете, в золотой дымке.
Опять - нет.
Опять - никак.

А она была рядом, и она ждала ответа. У нее был тихий, но уверенно звучащий голос, она светилась и горела ровным огнем. Казалось, что если кто-то и должен быть здесь, в этой золотой тишине, то это - она.
Она…
У нее было имя. Но его он не помнил, будто кто-то стер его - такое короткое, простое - из памяти точно так же, как лица, имена, голоса.
Арфа. То, чего ему не хватало, называлось арфа. Вспомнить ли он, как на ней играют? Да и знал ли он - как…

- Арфа, - он с трудом разлепил пересохшие губы, выговорил название, - да. Арфа. Было бы хорошо. Без нее плохо. Нет, не плохо, неверное слово… Не так. Да. Не так. Руки, правда, слабые, не знаю, выйдет ли что.

Он помолчал, глядя в никуда, все еще ощущая на своей руке тепло ее ладони.

- Как тебя зовут? - спросил он. - Я знал. Но я забыл. Прости.

[nick]Yarro[/nick][status]грустные рога[/status][icon]https://s8.hostingkartinok.com/uploads/images/2017/11/69b5bcea3eb6604f373ccb10bcd4956e.gif[/icon][sign]Only love, мой друг, only  love,
Вот и все. Держись за меня. ©
[/sign][prof]Ситх со сложной судьбой, добрым сердцем, арфой и ответственностью за весь мир (хотя мир его об этом и не просил). Тот-кто-во-всем-виноват.  Подмастерье-изменник (с)[/prof]

Он слушал - и чувствовал, как все то, что она говорит, отзывается где-то в глубинах уснувшей памяти. Дальний, дальний чуть слышный звон, не узнаешь, как ни прислушивайся. Это мучало и тянуло, и не давало покоя.

...там, на Воссе…

Восс, вспомнил он, это золото, высокая трава и старые камни. Он осторожно, стараясь не дышать, тронул эту струну своей памяти - и она прозвучала тихо и неуверенно. Восс. Высокое дерево с крепкими узловатыми ветвями, можно залезть повыше и там лечь на ветку, и смотреть на то, как солнце просвечивает сквозь кружево листвы, и рядом кто-то есть, он точно знает, и если повернуть голову…
...то увидишь череп с вставленными в глазницы кровавыми камнями, и он будет смеяться, и звать, и шептать что-то на давно забытом языке.
Нет.
Он нахмурился и снова вызвал в памяти золотую планету, и то самое дерево, и тепло, и свет, и постарался там, в глубинах памяти, обернуться снова.
И увидел ее.
Она улыбалась и что-то говорила.
На Воссе. Да, я помню.
Но что я там делал?

...планета, которая называется Тайтон…
Это название вызывало у него странное чувство - будто бы само название чем-то отзывалось, а вот это небо, и ручей, и деревья - нет. Он здесь раньше не был? Да, не был. Кажется, это не вызывало у него никаких вопросов. Его и не должно здесь быть. Он и не должен помнить все то, что его сейчас окружает.

..в плену у Императора…
..в Темном Храме...
Так медленно задвигается каменная плита над гробницей. Так срывается, падает каменная глыба, которую только что поднимали выше, на леса, а за лесами - статуя… Статуя. И люди вокруг. А  с неба льет бесконечный дождь, и темные низкие облака отливают фиолетовым.
Дромунд-Каас. Эта планета называется Дромунд-Каас.
И те белые цветы под ногами, и сияющие в дымке высокие здания - все это Дромунд-Каас. Да, и вот эту планету он должен знать хорошо.
Он отчего-то понял, что если потянет за эту ниточку дальше, начиная с белых цветов, он сможет увидеть и остальное. Остальных. У него кто-то был, там, на планете с вечным дождем, и не только, и…

Темный Храм.
Она - Рад-на-ри - была там.
Не должна была быть. Но была.

И он спросил о том, о чем думал только что:

- Темный Храм. Ты была там. Видела. Зачем?