[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

Ее короткие, больше похожее на резкие выдохи “да” словно спустили взведенный внутри Мэя курок. Хлестко, наотмашь - горячая игла, сладкая-сладкая и больше, гораздо больше всех тех, что были до этого, пробила его от макушки до копчика. Мэй выгнулся, выкрикнул что-то похожее на ее имя и уткнулся лбом ей в живот.

“Как маленький…”

Но, вопреки возможным ожиданиям, ему не было досадно или стыдно. С этой девушкой такое вот безобразие со стороны  его собственного тела - было единственно возможным исходом. Никакой сдержанности, никакого толком контроля. С Аэларой от  всего этого, казалось бы, наработанного и проверенного на сотнях и сотнях других, -  с ней от этого не оставалось ничего. Остро, жарко, сладко до дрожи.

“Как хорошо… с ней...”
“Так вот как оно… когда…”

Мэй с благодарностью прошелся губами по ее животу, своим собственным ощущая влажное тепло. И с удивлением понимая, что его тело… хочет еще. И, более того, подкрепляет свои желания вполне определенным образом! Подобное для него было некоторой неожиданностью. А еще - никакой, пусть и короткой, расслабленности, никакого привычного тянущего  ощущения пустоты внутри. Ни единого внутреннего “и зачем?”, которые до этого раза, до этого дня постоянно были с Королем в похожие секунды. Только жар, желание и какая-то невероятная нежность.

“Я так хочу… чтобы тебе было хорошо…”
“Всегда…”

Выбраться из ее шелкового-кружевного плена было ой как непросто. Прихватить по дороге удачно вывалившиеся из кармана салфетки и вытереться - досадно, но нужно. Мэй, закончив со скоропалительными гигиеническими процедурами, снова склонился над ней, поцеловал  - глаза, скулы, кончик носа, губы, еще-еще-еще…

- Спасибо… тебе… ты такая… сладкая… невероятно…

Лег на бок рядом и легонько потянул ее на себя. Нависать сверху, когда она вот так вот - со скованными руками, - не хотелось. Устраивать ее сверху - тоже не годилось все по тем же причинам. Кандалы в обоих случаях  откровенно мешали. А еще - Мэй хотел, чтобы все то, что произойдет сейчас, было на равных. Никаких ведущих, ведомых,  повелителей и порабощенных, верхних  и нижних. Все - вместе. Он и она. И это оставляло ему на выбор не так и много вариантов. Вот… например, этот.

Скованные ее руки снова заняли место на его шее - странное, но такое желанное сейчас объятье; мягкая грудь прошлась жгучей лаской по его коже, заставляя Мэя тяжело, часто дышать и тихо стонать.

“Ближе, ближе, моя хорошая… так, да-а!”

Чуть опуститься вниз, целуя ее подбородок, губы, шею; пальцами рук рисуя что-то самому ему  непонятное на спине, от лопаток до ягодиц. Забросить ее правую ногу на свое бедро, притянуть ближе… вот, да, вот так. И, глядя в такое красивое сейчас лицо, сделать первое, самое первое в своей жизни настоящее движение… Медленно, мед-лен-но, жгуче-сладко, одновременно знакомясь, дразня и давая привыкнуть к себе. Ловя ее отклик, пытаясь понять  - да? Нет?

“Я… тебя...люблю?”

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-04-29 15:01:52)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

Эта девушка была просто до самой своей кудрявой макушки полна военных хитростей. Мэй потянулся было к ней, неуверенной, колеблющейся, чтобы не словами, но делом показать, что с ним - безопасно, а если она чуточку ему доверится, то будет еще и очень-очень хорошо. И, совершенно неожиданно для себя получил в ответ такой страстный поцелуй, что кровь его мгновенно потекла расплавленной лавой. Все мысли о чем бы то ни было мигом вышибло из головы, оставив внутри только нежность, жар и желание.

Ближе, теснее, быстрее. Забыв про то, что нежные руки на его шее скованы, про колючую шерсть под кожей, про все-все-все такое лишнее и ненужное сейчас, - не было ничего вокруг во всем мире, только она, Аэлара. Кажется, он что-то шептал ей на ухо, а может быть просто стонал, не понимая, что делает, не слыша себя. Только ее: дыхание, стук сердца, тихие короткие стоны, от которых самому становилось жарко, еще, еще жарче, хотя секунду назад казалось, что сильнее хотеть ее просто невозможно…

“Неправильно.”
“Не хотеть.”
“Любить.”

Ее долгий вскрик, такой звенящий и протяжный, дрожь ее тела в его руках, - все это было слишком… слишком сладко. Так, что Мэй просто не смог удержаться - и рухнул следом за ней в сладкий-острый-яркий круговорот удовольствия…

… чтобы секунду спустя резко вернуться в сознание, ощущая, что тело, которое он сжимает в руках, расслаблено вовсе не чувственной истомой.

“Fierfek! Karking идиот! Дебила кусок! Ебарь-террорист, у которого вместо головы - podoo shebs… Девочка голодала три или пять - хрен его там знает, сколько, дней, а ты, shabuir, что сделал, вместо того, чтобы накормить? Олигофрен с высшим медицинским, e chu ta! Незаконченным…”

Внутренний раздрай тем не менее не мешал его рукам, которые сейчас явно были много умнее головы, делать все необходимое, все то, что они превосходно умели делать в подобных… ну, окей, в близких к подобным ситуациях. Потому что ничего подобного с ним точно никогда не происходило!

Избавить от давящей одежды: выполнено. И вообще, единственное, от чего ее сейчас надо избавлять - это сам Король. Это тоже выполнено. Нащупать под разом похолодевшей кожей шеи ровный, но тихий пульс, уложить в нужную позицию -  на бок, ноги выше головы, под ноги - скрутка из пледа, заодно прихватить чемоданчик, в котором есть все необходимое. Выставить скан на повторный прогон, проверить базовые показатели, достать из запаса врача-визитера предназначенный как раз для такого стик: мерзко воняющая дрянь, зато в себя приводит мигом. Прикрыть ее бедра еще одним пледом… ну, просто… просто потому что. И, устроившись напротив ее лица со своей палкой-вонялкой, поднеся ее к маленькому носику, понять, что в зад что-то впивается. Что-то острое и колкое. Но со своей скорбной задницей он потом разберется как-нибудь. А сейчас же…

- Аэлара… Аэлара, солнышко, открой глаза, пожалуйста… все хорошо, я здесь... открывай глаза... - отчего-то сохранять спокойствие получалось только потому, что Мэя хорошо и на совесть учили. И все равно, где-то внутри скреблась непонятная ему самому тревога. Казалось бы - ну что такого-то? Кроме того, что он мудак, но это как раз не новости. Сейчас, сейчас она очнется, и все станет снова хорошо…

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-05-01 09:56:58)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

- Понимаю, - радость от того, что Аэлара очнулась и по виду (а так же по данным скана) была в относительном порядке (если не считать всего старого и намечающейся гипогликемии) с ее последними словами сменилась полной концентрацией и отчетливым пониманием того, что именно надо будет сделать в ближайшие минуты.

Потому что если что Король и умел на отлично, - ну, кроме того, как портить людям жизнь, настроение и качественно рушить семейные и партнерские отношения, - так это с максимальной скоростью и эффективностью смываться из самых странных мест. Как говорится: если ты спишь с женами или любовницами, или и женами и любовницами всего своего и не только своего комсостава, причем, чаще всего в супружеских постелях оного комсостава, то умение делать ноги и не попадаться - первооснова выживания и успешной карьеры. Ну, ясно, что особо ничего бы ему не сделали, а на карьеру так и вообще плевать, но как известно: не пойман - не на “губе”.

Так что сейчас все было… привычно. Кроме одного: до сего дня Королю никогда не приходилось сматываться вместе с девушкой. Которая, судя по решительности и резкости ее подъема (еле успел подняться и за плечо придержать, чтобы ее не повело вплоть до падения) собиралась минимум штурмовать периметр. В минимуме же одежды. Критическом, можно сказать, минимуме. Без оружия. Мэй вздохнул, скоренько подбирая слова, которыми можно было бы уговорить ее не пороть горячку прямо сейчас и не бежать, сломя голову в надвигающуюся ночь к болотам, ракгулам и прочему непоймичто, ждущему за периметром. Попутно так же скоренько подбирая с пола и уматывая в плед все нужное. И собирая ее одежду, которую он и протянул ей буквально через пару минут после начала сборов.

- Из того, что знаю я - форсов на территории базы нет. По отчетам  все в разъездах. Но, если то, что я подозреваю, верно - то они могут быть здесь через какое-то время. Небольшое. Далеко уйти, если ломиться в лоб, нам не дадут. Поэтому, - резкий поворот тела вызвал короткую тупую боль в том, на чем Мэй сидел пару минут тому. На подушечках пальцев, которыми он проверил, что же там, остались алые отпечатки. А-а, не критично, все потом, все по-том. Сейчас была задача поважнее. Намного важнее чего бы то ни было. - Поэтому я предлагаю тебе снова использовать военную хитрость. Я выведу тебя отсюда, прямо сейчас. Очень тихо и быстро. Но… дальше придется переждать. В хорошем месте. На дворе скоро ночь. Если ты… поверишь мне, то… ты сможешь спрятаться от других форсов? Так, чтобы тебя не почувствовали? Не сможешь - не беда, просто… все чуть-чуть переиграется.

Не сможет спрятаться - и правда сильной бедой не будет, Мэй что-то да придумает. Пара наметок того, чем бы так занять базу, чтобы всем резко стало не до сбежавшего юного ситха, у Короля была. И включала в себя существенную порчу войскового имущества Республики. Но ему, по чести, хотелось бы сейчас обставить все без излишнего шума, и не сливать заранее все козыри из руки. А главное - ужасно не хотелось тащить в ночь голодную, невыспавшуюся девушку, которая только-только вернулась из обморока.

- А пока оденься, пожалуйста… Замерзнешь...

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-05-01 19:03:08)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

- Наручники? Сломались? - глаза Мэя распахнулись широко-широко, взгляд метнулся к ее запястьям. Ничего. И правда - ничего, никакого металла, никакой скованности. Похоже, что его тело сразу поняло, что руки Аэлары свободны, оно обращалось с ней так, словно та могла ими беспрепятственно шевелить… Хотя, почему “словно”? А вот до занятого иными вопросами разума дошло только сейчас. Удивительно. Все удивительно. Вот только, увы, времени на то, чтобы даже просто порадоваться, нет. - Здорово! И остальное - тоже просто отлично. А… да, ты права, я как-то… задумался.

Топая за своими вещами, которые он так неосмотрительно зашвырнул куда подальше, Мэй поймал этот ее взгляд. Посмотрел в ответ, растерянно как-то, неверяще. То есть… он что - действительно ей нравится? Ну, то есть… даже сейчас? Щеки опалило жаром, но он тут же отвесил себе мысленную оплеуху. Сваливать надо, ва-лить, а не думать обо всяком. Комбез он натянул в два рывка, морщась от довольно болезненных ощущений в нижней половине себя. Поискал глазами те самые наручники, но обнаружил только небольшую кучку металлического дебриса.

“Хм-м, кажется теперь я знаю природу своей… боли. Да уж, кандалы отправились в задницу… в прямом смысле! Хех, но если подумать - это только нам на руку. А теперь - побежали!”

Он нашарил в кармане отцовский голокомм и выставил на нем набор номера приемной светлейшего родителя. Приборчик тут же высветил стандартную заставку, сообщающую, что в данный момент секретарь уважаемого сенатора ответить не может и предлагающую подождать. Собственно, целью Короля было позвонить, а не дозвониться, так что его это сообщение устраивало как нельзя более. Сунув работающее чудо техники в карман, он сгреб с пола узел с их добром, и протянул Аэларе руку:

- Пойдем, если ты готова.

Сжал маленькую теплую ладошку и открыл дверь. Девушку держали в  одном из трех стандартных тюремных блоков, расположенных на территории их базы. В условиях скудности бюджетов, сложности окружающей обстановки и тотального разгвоздяйства эти помещения зачастую использовались для всего разом. И чтобы содержать пленных, и для карантина, буде таковой понадобится, и в качестве карцеров для своих же “отличившихся” деятелей. Вот в последнем амплуа Король чаще всего и пребывал на территории тюремных блоков везде, куда его заносило.

А поскольку во время заключения, карантина или отбывания наказаний могло произойти всякое, то каждый стандартный блок был укомплектован “трупохренилищем” - попросту моргом, холодным кабинетом для хранения и подготовки тел к транспортировке. Самой большой ценностью которого был отдельный, пусть и запароленный на личный код начальника базы, выход. 

- Вот, ложись сюда, - до бодрящего морозцем “трупохренилища” они с Аэларой добрались быстро, чисто и без приключений. Никого в блоке не было по-прежнему, дверь в ее камеру Король запер все  на тот же халлорановский код. Пусть думают что хотят, если придут ее проверять. Например, о том, что злокозненный ситх спас другого ситха, хорошенького и такого маленького. Сломал наручники, забрал ее, спрятал и спрятался сам. И теперь, раз уж найти этих ситхов без специально обученного зверья никак, то сидят они где-то, спрятанные, и хихикают - ну, кто хихикает, а кто гнусно ржет, - глядя на то, как их ищут. Вполне верибельная версия, почти нигде не трещит. А тем временем, пока все ищут (может быть) спрятанного ситха в темной комнате, Король достал поскрипывающие носилки, покачивающиеся на поле, то и дело простреливающем воздух статикой, и стандартный республиканский зелено-желтый мешок для тел. Уложил его на носилки и теперь показывал Аэларе, что ей надо забраться внутрь. - Дышать будет чем, я все сделаю. Твоя основная задача - лежать как можно более неподвижно и тихо. Можешь подремать, если получится. Идти нам недолго, но придется тащиться нога за ногу, чтобы не вызывать подозрений. Готова?

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-05-02 12:40:35)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

“Что угодно…”

Мэй смотрел на свое солнце, такое неподвижное, такое холодное, такое… сейчас и чувствовал, что, несмотря на то, что это всего лишь гибернация (хорошо, что она все объяснила, как же хорошо - а то мог бы и дров наломать по дури, тут обычная “подыграйка”... не сработала бы наверное), внутри что-то болезненно скручивается.

“Что угодно:  умереть, убить, украсть, предать - я сделаю что угодно, чтобы эта… “техника” никогда не стала… чем-то реальным. Я… нет, все, хватит, тебе ж сказали все  как есть, параноик. Аэлара молодец, делает все верно, она просто чудо… А ты - взял свою ноющую задницу в руки и маршевым в три креста, шагом а-арш!”

Вжикнув замком мешка и нашарив с обоих его боков прорезанные дырки,  - интересно, на этой базе хоть один целый мешок остался-то, после всех их “забав”? - Мэй на всякий случай расправил их пошире. Гибернация гибернацией, а.. ну, мало ли что там и как. Отжал стопор на боку носилок, поднял их  на привычный уровень и аккуратно - не дрова ж везет! - направился к запертому выходу. Никакого шума на территории блока он пока не слышал. Ну и к лучшему. Чем дальше они отойдут, и чем больше народу увидят его с этими носилками - тем безопаснее будет впоследствии.

Обшарпанная дверь, на которой кто-то умудрился проплавить изображение неизвестной космической зоологии твари с подписью “Батя - гундракь!”, с тихим шорохом открылась. Коды… ну, если тебя постоянно в наказание за все “хорошее” ставят на разгрузку-погрузку-выгрузку и утилизацию “двухсотого” на территории всей базы, - то коды от “трупохренилища” у тебя точно будут. Иногда, как оказалось, мудаком быть не только весело, но и очень полезно.

Носилки шли ровно, постреливая иногда статикой в разные стороны, - длинные, красивые сине-белые искры, - Мэй шел за ними, придерживая, направляя, порой глядя в меркнущее белесое небо, и пытаясь понять, что же его… зацепило. Нет, с Аэларой все было ясно - зацепило и еще как. Так, что… даже дышать становится тяжело и больно при мысли, что завтра он сам ее отпустит. Но отпустит, потому что… потому что она так хочет, и даже не в обещании дело.

Однако было что-то еще  между ними, что-то, связанное с ней, какая-то деталь, которая тревожным звоночком билась в висках и не давала покоя. Что-то, что заставляло Мэя хмуриться и перетасовывать все, - окей, ну почти все, кое-что вспоминать сейчас было бы хоть и очень сладко, но не очень в тему, -  что было между ними, в поисках этой странности, этого настораживающего фактора.

И он  почти поймал, почти зацепил это “нечто”. Почти-почти-почти. Но тут и Король, и его бесценный груз вывернули на центровую дорогу базы, и сразу же после этого начались люди. Которые совершенно все чего-то да хотели от него. Кто просто поздороваться, - ну как же, его ж целых две недели не было! все стоит, общественная жизнь киснет, старые забавы надоели; тупо, нудно, прискучило; а что-то новое может подкинуть только Король и его банда, уж кто-кто, а они толк в веселье знают! - кто задать какой-то жизненно важный с их точки зрения вопрос, кто-то просто закинуть удочку насчет его свободных вечеров и ночей.

С большей частью этих любопытных Король обменивался ничего не значащими приветствиями и такими же пустыми, но крайне доброжелательными и радушными улыбками. Свою роль в его текущей авантюре эти ребята выполняли, и делали это хорошо. Но на большее… никто сейчас на большее не тянул, не до них было. Со ставками должен был справиться Вьенно, синий и просто гиперобщительный твилек-слайсер из связного - Король его как раз за болтливость и умение продать снег вампам на эту позицию и взял.

С силовыми проблемами успешно, судя по всему,  разбирались Гора и его ребятки - эти были из тяжелого десанта, с ними и без их бронекостюмов дело иметь было чревато тяжкими телесными повреждениями. А Королю Гора после одной гадкой истории, которая могла бы для него кончиться рудниками, но кончилась повышением по службе, был предан настолько, насколько он вообще кому-то мог быть предан. Так что тут все тоже было на мази.

Оставались, кхм, желающие скрасить ночку, но… вот тут Король понял, что  ему за себя не то, что стыдно - ему от себя невыносимо мерзко. Потому  что… потому. Разницу он себе теперь представлял совершенно отчетливо, и всяких заменителей и компромиссов больше как-то не хотелось. Так что желающих веселья девушек он отшивал мягко и вежливо, но так, что даже самой уверенной в себе и глухой на оба уха барышне становилось ясно, что все. То есть ни сейчас, ни потом, ни когда бы то ни было еще. Просто все. Там и говорить порой ничего не надо было, мимика у Короля всегда была очень выразительная.

Так вот, общаясь со своими “подданными” - все разных званий, возрастов и даже видов, - Король с носилками и Аэларой на них почти добрался до конечной цели их путешествия. И уже собрался было перевести дух, как этот самый дух из него вышибли. Одним приветственным ударом. То, что у обычных разумных было простым похлопыванием по плечу, в исполнении Инотта превращалось в какое-то избиение.

Огромный лейтенант-мириалан, чье темно-зеленое лицо было украшено единственной очень скромной татуировкой, раньше был одним из самых ярых королененавистников, ставивших палки в колеса буквально всему, что Король, только-только путем интриг разной степени сложности и тонны махинаций подмявший под себя Большой Тотализатор базы, начинал делать. Вариантов, как с этим разобраться, было как обычно два. И Король, после недолгого раздумья выбрал тот, где Инотт будет его обожать. Так… так всегда гораздо проще. С полным обожанием пока были еще некоторые сложности, но за полгода Инотт из разряда врагов незаметно для себя переместился в категорию “умеренные фанаты и почитатели”. И вот теперь этот самый умеренный фанатизм стоял рядом и всеми своими двумя с четвертью метрами роста и полуторами центнерами веса выражал себя.

- Здорово, Король! Ты только вернулся и уже вот… с трупами балуешься? Живые девчонки слишком прыгучие для парня с выброски? - улыбался Инотт так, что при желании собеседник  с легкостью мог бы рассмотреть его гланды. Король, морщась внутри от тупизны и неуместности шуточки, ответил на нее рукопожатием и приветственной улыбкой. 

- И тебе не кашлять, Инотт. Я не “балуюсь”, как ты опрометчиво выразился, мой большой и, кхм, надежный друг. Я в данный момент исполняю особое поручение майора Кастаниса. Прилежно и почти добровольно. А ты вот, подозреваю, от своих обязанностей отлыниваешь, - - на  последних словах глазки верзилы забегали так, что любому было бы очевидно, что да, отлынивает. Причем, злостно и с удовольствием.

- И ничего я не... не это вот. Я, может быть, твое Величество, тут по делу!  - Инотт  поднял палец;  жест в свое время позаимствованный все у того же Короля, яркий признак того,  что программа "полюби меня" давала свои плоды. - По важному! Ты вот две недели там с ракгулами прыгал, выпрыгнул вот... в труповозы, потому ничего-то толком и не знаешь!

- И чего же я, кхм, в своем дому не знаю, о мой шумный  и задерживающий меня друг? - Король не то, чтобы начинал терять терпение, нет. Просто эта вот светская беседа выбивала его из графика, а мысли, что "техника" ни разу не полезна для ослабленной и голодной девушки, добавляли раздражения. Так что он посмотрел на своего визави чуть более любезно и доброжелательно, чем обычно, заставив того чуть отойти и сглотнуть.

- Ну, я тут подумал... подумал, что тебе будет интересно узнать про ситха... ребята на него... на нее уже ставки делают...

Король поднял бровь, выказывая тем самым высочайшую степень своей заинтересованности в сообщаемой ему информации.
- Ты верно подумал. Очень верно, благодарю тебя, мой прозорливый друг. И... не томи, колись - что за ситх, откуда, почему "она" и, самое главное, на что, как и сколько ставят? А то Кастанис подгреб меня сразу после побудки, всучил носилки, жмуров и сообщил, что раз я их... убил, то мне их и кремировать. Так что с Вьенно мне даже по голо связаться было некогда, - Король коротко и незаметно вздохнул: поручение майора действительно имело место, и действительно в указанное время. Вот только справился с ним Король намного раньше... и ничего хорошего по этому поводу не думал и не ощущал. Чернота внутри попыталась было выйти на передний план, но одного взгляда на мешок с лежащей в нем Аэларой хватило, чтобы она отодвинулась далеко и надолго.

- О-о! Я знал, я знал, что ты клюнешь, твое Величество! Ну, слушай, я дофига всякого слышал, щас все и расскажу. Ситх - девка, двумечная, злая - жесть. Говорят, она там наших без счета покосила, пока ее кто-то из мастеров-джедаев не вырубил. Потом ее вроде как в Ротендаль хотели отправить, там специальный карцер для таких вот... сук бешеных, - здоровенные челюсти Инотта сжались, выражая полное неприятие этих самых "сук". Мэй же в этот момент очень-очень захотел зарядить этому зеленому деятелю в челюсть, даже кулак сжался... но вместо удара он лучезарно улыбнулся, мол, продолжай, продолжай, дорогой, я тебя очень внимательно слушаю.  - Но за каким-то хером перевели к нам. Тут вообще в последние три дня какая-то полная херомудь творится: всех джедаев, кто с вами не уехал, дернули куда-то; пацаны на воротах злые, как ситхи, говорят, что батя их дергает, как свою шкурку - туда, бля, сюда. Жрачку опять дают через раз... а, да, прости, прости, твое Величество, я ж про девку. Короче, ее сюда перевели и в третий, что ли, блок сунули. И сидит она теперь там, сука сукой, ничо не жрет, ни с кем не говорит. Наши вот думали подкатить  шары, ну, ты ж сам в курсе, что под "сваном" никому сам хатт не брат... но чот стреманулись. Кто-то, говорят, ходил мимо ее клетки - сидит, зубами щелкает, глаза красным светятся и прутья своей решетки бантиками вяжет, даже в кандалах. Жесть жесткая, короче. Так что парни сами бантиком завязались и теперь ставочки вот делают. На то, сожрет ли эта... тварь, - рука Короля на рукоятке носилок сжалась до белых костяшек. Вторая плавно опустилась в карман комбеза, так безопаснее, да. И улыбаться, шире, шире, потому что... иначе будет только хуже. Ей, в первую голову. - сожрет ли она чего или с голодухи к хаттам ласты склеит. Ну, и на то, докатит ли кто до нее шары-то… Не хочешь попробовать, а, Король? Ты ж у нас первый на базе бабоукладчик, кого только не огулял. Вот, думаю и Кастанис на тебя взъелся за бабу свою, небось, я-то помню, как все гудели по тому поводу, что ты ее прям на его рабочем столе разложил. После всего тебе вот только… ситхицы для коллекции и не хватало, гы!

Инотт закончил фонтанировать информацией и застыл рядом, с любопытством заглядывая Королю в лицо (ну, как тебе, как тебе, правда, я молодец?) С которого к моменту его последнего слова окончательно сошла улыбка. Король смотрел на собеседника без тени доброжелательности, без малейшего признака расположения. Спокойно и прямо.

- Ты забываешься, - тон, которым Король сообщил это был таким холодным, что вокруг, казалось, начали возникать кристаллики инея. Инотт, услышав это вот выражение монаршего гнева, посерел лицом и отошел от греха подальше - подальше. Поднял руки ладонями вперед, выражая тем самым свою полную безобидность и такое же полное раскаяние в содеянном.

- Прости, Король, занесло. Я… прости, короч, туплю и болтаю всякую херь, правда. Не серчай, прости, - Король, несмотря на все извинения, гнев на милость менять не торопился, уж очень… дерьмово было внутри. И от того, что он услышал. И от того, кем он действительно был. Устами младенцев и идиотов, как известно, глаголет истина. Что ж… из устава слова, как известно, не выкинешь. И придется жить с тем, что ты есть, дальше… Но кое-какие пометочки в ту часть своих планов, где было про “насовать полную задницу гвоздей всем причастным”, Король сделал. А пока же…

- Я искренне надеюсь, что впредь тема моей личной жизни подниматься не будет, - негромкое слово “искренне” было словно сделано из чистого, бритвенно-острого льда. - Никогда. Нигде. Никем. Я ясно выразился?

Инотт мелко-мелко закивал, показывая, что да - яснее некуда, твое Величество, не изволь беспокоиться, все будет в лучшем виде. Сам зарекусь и другим расскажу. Король ухмыльнулся, давая понять, что вопрос закрыт, но далеко не забыт. И перешел к делам более насущным, чем его репутация.

- А пока, мой… излишне говорливый друг, сделай-ка мне одно одолжение. Маленькое. Я буду еще немного занят… поэтому доверяю это тебе. Найди Вьенно и скажи, чтоб ставки на ситха брал не меньше, чем тройные. И держал ухо востро. Я с ним скоро свяжусь, вот сразу, как разгребусь со всем. Ну, и… да, сам можешь поставить что есть, - я списываю тебе твой текущий должок. В знак того, что между нами достигнуто полное взаимопонимание. Оно же достигнуто, правда?

Инотт дернулся было для рукопожатия, но не довел дело до конца, остановился, где был, и снова мелко-мелко закивал. Король махнул рукой, мол, свободен, и, не оглядываясь больше на своего бывшего собеседника, потолкал носилки дальше. За угол, за маленькое здание подстанции - почти к самому периметру. Там, за символической оградой, находилось беленькое приземистое здание автоматической прачечной. Дверь в которую запиралась уже иным кодом, но и он у Короля был. Хорошо, выгодно быть мудаком...

Внутри прачки было тихо, тепло и светло. Только жужжало что-то негромко вдалеке, да шипел едва слышно пар в огромных отпаривателях. Король закрыл и запечатал за собой дверь, и, подавив желание съехать по стеночке, дотолкал носилки со своей спящей красавицей до цеха сушки чистого белья. Там застопорил их и открыл мешок.

- Аэлара… Аэлара… просыпайся, радость моя, мы на месте. Все хорошо, просто пора вставать.

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-05-03 13:40:31)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

“... здорово вышло.”

То неясное, что ворочалось в груди все прошедшее после разговора с Иноттом время, скрутило резким, режущим спазмом. Так, что перед глазами на миг стало темно, а желудок подкинуло прямо в горло. И большого труда стоило не выдать себя. Промолчать, не пуская наружу рвущийся изнутри крик. Но Король справился, даром что ли он был сыном своего отца столько лет? Только дернулись безотчетно руки, вынимающие из изножья мешка пледы с завернутой в них обеденной коробкой.

- Конечно лежи, - руки снова работают сами, без участия головы, которой сейчас пусто. Голове пусто, а внутри больно, больно, больно. Так что слова с губ идут глухо, и на каждом надо вдыхать. Но руки, его золотые руки - они точно знают, что сейчас стоит сделать. Аккуратно, боясь потревожить ее, такую… маленькую, улыбающуюся так… убито, поднять кудрявую голову и подложить под нее скрученный и накрытый дернутой из кучи чистой… - тряпкой какой-то, все равно что это, оно белое и чистое, годится, - плед. Вторым - укутать ее, стараясь поменьше перемещать, тревожить, дергать: мышь, которую он подвергал криогибернации когда-то, чуть не умерла от внутреннего кровотечения, когда Мэй ее тронул после выхода из холодного сна. Тут такого точно не нужно было. Так что осто-рож-ненько, аккуратно. Завернуть, укрыть, касаясь украдкой волос, скулы, маленьких кистей. Нельзя, но устоять он просто не может. Потому что сейчас у него еще есть такой шанс, пока она такая вот… не может оттолкнуть, не может… А вот чуть позже не сможет уже он, потому что...

“Я слышала. Я все слышала…”

-  И никуда спешить не надо, отдыхай сколько нужно. Здесь безопасно. Никого никогда нет. Когда сможешь и захочешь… тут есть возможность помыться. И тебе стоит поесть…

“...сожрет ли она чего или с голодухи к хаттам ласты склеит.”

“Я… я так не могу.”
“Просто… так… больно, почему же оно так?”
“Почему я даже улыбнуться не могу, я ж так хорошо умею делать это, а?”
“Ничего не могу… а она так и уйдет… со всем этим… внутри…”

Мэй сел на пол рядом с ее коконом и, потеряв всякую совесть, просунул обе руки под колючее одеяло. Нашарил одну ее -  холодную, такую холодную! - кисть и сжал не сильно, положив одну свою ладонь сверху, а вторую - снизу. Просто чтобы ощущать ее, чтобы согреть. Чтобы было хоть что-то, от чего боль внутри не утихает, но становится более… терпимой. Дает, наконец-то хоть что-то сказать.

- Я… я хочу кое что тебе сказать. Дослушай, пожалуйста, я постараюсь… недолго. Хорошо? - Мэй смотрел в ее затуманенные глаза, пытаясь понять, насколько… насколько он ей противен. Хватит ли ему времени объясниться? А… не важно, хватит, нет - он все равно попробует объяснить. Потому что иначе просто не может. Не может. - Я… я не очень хороший человек. Честнее будет сказать - плохой. И… сказать обо мне можно много и всякого. Но… - и снова вдох, сильный, глубокий, так ныряльщики продувают легкие перед тем, как сигануть со скалы в глубину. Из которой можно и не вынырнуть. - Но когда я увидел тебя… там, во дворе, среди этих пехотинцев… я понял, что хочу тебя узнать. Познакомиться, услышать твой голос. Увидеть, как ты сердишься, как ругаешься. Если получится - помочь тебе. Я… очень редко чего-то хочу по-настоящему. Но вот тут… захотел, - выдох-вдох, и сердце бьется так сильно-сильно, и внутри словно кто-то сворачивает в жгут раскаленную шипастую проволоку. - Дальше… для меня проблем не было… и когда я шел к тебе… то ни о чем большем, чем просто поговорить и помочь, если ты согласишься, не думал. Не было никаких споров, ставок, ничего… ничего такого не было. Я вообще думал, что ты меня рано или поздно вышвырнешь вон. И придется просто… надоедать тебе, сидя под дверью. Но… все, что было потом - это было… это было лучшее, что со мной случилось за всю мою жизнь.

Узел внутри скрутился до предела, принося с собой ясность и понимание того, что он чувствует, чего хочет… мог бы хотеть, если бы все было иначе. Слова начинают идти легче, горячие, горькие как противоракгульная вакцина:

- Завтра ты уйдешь… но я хочу, чтобы ты кое-что знала. Можешь забыть это потом, можешь считать придурью или враньем, но… Для меня ты - особенная. Когда я смотрю на тебя, то… то хочу невозможного. Видеть как ты смеешься, плачешь, думаешь о чем-то или о чем-то мечтаешь. Хочу знать, как ты сердишься или ворчишь, как удивляешься, как споришь. Хочу просыпаться и засыпать рядом с тобой, перебрасываться едой за завтраком, таскать тебе полотенца в душ. И много-много других… дурацких вещей... Если бы все было… не так, то… то я бы попросил твоей руки у твоего отца или того, кто тебе там за отца. Да, я ни разу не мастер-джедай, я даже не силочувствительный, я редкий говнюк и просто сплошные плохие новости, но… но я все равно попробовал бы. Столько раз, сколько понадобилось бы для того, чтобы… Но… завтра я тебя провожу туда, куда ты скажешь. Отпущу и прослежу, чтобы ты попала туда, где ты будешь в безопасности. Потому что… как я уже сказал, я хочу, чтобы ты была жива, здорова и, по возможности, счастлива. Потому что я… люблю тебя.

“Скажи я идиот, а?”
“Как же это все-таки… больно.”
“Как же это все-таки правильно.”

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-05-03 17:41:10)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

“Почему ты плачешь? Чем я обидел тебя? Чем я могу помочь тебе?”
Все эти мысли, почти высказанные, практически ставшие словами умерли, так и не успев прозвучать. Потому что стали попросту не нужны.

“Я люблю тебя.”

И мир вокруг Мэя замер вместе с ним в безбрежном удивлении, белый, новый, чистый. Никто и никогда не говорил ему этих слов, - разве что мама, но давным-давно,  так давно, что даже такая теплая и сильная вещь совершенно истерлась из его памяти, - так… вот так, как Аэлара сейчас. Так, что о недоверии или сомнении с его стороны речи просто не было. Но удивление да, было и было немалым.

Наверное, те глаза, которыми он смотрел на нее сейчас были отражениями ее собственных: огромные, расширенные до крайности и такие же до крайности изумленные.

“Я люблю тебя.”

Не эхом, не… сном, не иллюзией - настоящими, реальными были эти слова. И Мэй понял, что улыбается. Совершенно по-дурацки, от уха до уха. Счастливо и легко, так, как улыбался вот разве что сегодня, только чуть раньше. Что ему легко и светло, так легко, что подуй ветер - и его унесет в неизвестные дали. Вот только улетать в одиночку он отказывался.

“Я люблю тебя.”

Она такая маленькая и почти ничего не весит. Подхватил на руки вместе с пледом и мешком, прижал к себе крепко-крепко, закружил,  - быстро, быстро, еще быстрее! - сцеловывая со щек, век и ресниц горячее и соленое, проходясь ласкающими поцелуями по носу скулам, лбу и подбородку. И вело Мэя не желание, но оглушительная нежность, счастье и радость от  того, что Аэлара просто есть. И от того, что она есть здесь и сейчас, рядом с ним. И от того, что она его - любит.

“Я люблю тебя.”

О том, что будет дальше, как оно будет, что делать, как быть со всем этим, и прочих важных вещах Мэй подумает потом. Сейчас же он лежит с ней на руках в белом-белом ворохе ткани, похожем на огромный сугроб или на невероятных размеров кучу лепестков, или на гигантское птичье гнездо и, смеясь негромко, но совершенно счастливо, целует ее в соленые губы.

- Любимая...

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-05-03 21:31:38)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

Вокруг вертелась белая, теплая, такая невозможная здесь круговерть, и они оба смеются, глядя на нее, и все должно быть хорошо, но…

Но и в словах, и в смехе Аэлары звучит что-то до боли, до сорванного дыхания знакомое. Что-то такое, через что Мэй уже проходил, что наполняет его мешающейся с радостью острой и неотвязной тревогой. И это не понимание того факта, что кто-то маленький и милый сейчас помахал сигнальным стиком перед носом у поисковой партии: это-то как раз и не вопрос, это так, пустяк, с которым можно разобраться одним голо-вызовом. Нет. Что-то еще…

- Спасибо, мастер Джейсин… за все, - юноша… мальчишка, высокий, с пробивающимся над губой черным пухом, одетый в очень дорогую, но очень мятую походную одежду, сидит на скамейке у окрашенной неряшливой буро-зеленой краской стены и смотрит на субтильного на вид мужчину в костюме военного медика. У мужчины светлые волосы, а на глазах - широкая повязка с неумело нарисованным на ней языкастым человечком. Но сказать, что собеседник черноволосого мальчишки слеп - язык как-то не поворачивается. Слишком уж живая у него поза, слишком уж он четко реагирует на внешний мир и его сигналы. Взгляд же синих глаз паренька… тусклый, мертвый. С таким взглядом не благодарят, с ним идут и становятся у стены в ожидании расстрельной команды. - Я… я вас никогда не забуду. Никогда. Что бы… как бы… что бы со мной не случилось. После…

Мужчина долго безотрывно смотрит (смотрит?) на улыбающегося какой-то изломанной, очень не детской, горькой-горькой улыбкой паренька. Так, словно принимает какое-то решение. Потом протягивает руку и треплет того по длинной, спадающей на глаза вороной челке. Стоит так, молча, ничего не отвечая, пару минут, а потом разворачивается и уходит куда-то дальше по коридору стремительной легкой походкой.

Мальчик смотрит ему вслед, и синие-синие глаза его блестят от непролитых слез…

“Не-а, я не мастер Джейс, я вот ни разу не он, так что никакой подвешенности. Лучше… пусть она сердится, пусть отнекивается… но вот так вот - это будет для нее слишком уж. Понятно, что меня тогда мастер выкупил, как кота, которого вот-вот утопят, но ощущения в те два часа, пока его не было… бр-р. Нет уж, моя хорошая, я с тебя не слезу… кхм, ну, да, не слезу, пока до конца все не пойму.”

Мэй притянул Аэлару к себе, ближе, ближе, так, чтобы лежать нос в нос и смотреть друг другу прямо в глаза. Ласково провел пальцами обеих рук по дорожкам слез, текущих по щекам, стирая их (пока так, чуть позже надо бы нормально все убрать) и… малодушно решил начать с вопроса попроще. Нет, в целом Король подозревал, каким может быть ответ, более того, он был в этом ответе почти уверен, но… но во всех этих штучках с Силой он разбирался как банта в блицци. То есть никак.

- А скажи мне, мое солнышко, вот это все сейчас - красиво было, невозможно, просто чудо какое-то, смотрел бы и смотрел, -  но вот эта штука - она же тоже выброс, да? Как и то, что твои кандалы поломало? Ты не волнуйся, никуда, если что, нам уходить не надо будет, все в порядке, все хорошо.  А спрашиваю я… ну, потому что толком не разбираюсь, а если оно все-таки да, то мне просто надо будет вызвать кое-кого и все уладить. Понимаешь?

Мэй посмотрел на нее с лукавой улыбкой и поцеловал. Нежно-нежно, крепко-крепко. Давая понять, что все действительно в порядке, все предусмотрено,  она не сделала ничего плохого, никто и ни за что на нее ругаться не будет. И никаких решительных действий от нее прямо сейчас точно не требуется. Просто “да” или “нет”.

А вот дальше начиналась область неопределенности. Того, о чем ему предстоит только догадываться, если Аэлара по любой из причин не захочет - или не сможет, - ответить. Но фрагментарная информация лучше, чем никакой, а уж в таком важном для Мэя деле - и подавно. Любое слово бесценно. Так что, с трудом оторвавшись от ее губ, он, поглаживая ее по спине под курточкой, пробуя как-то успокоить и утешить, спросил:

- Ты говоришь “что бы ни случилось со мной, когда я вернусь домой”. А… можно чуть подробнее? Я просто… не очень хорошо представляю, как там у вас и что. Тебя обвинят в дезертирстве? Или… или твой мастер, который должен прийти, расстроится, что тебя не было на месте? Или еще что-то плохое? Я… я просто хочу знать, моя хорошая, - и, может быть, если выйдет, чем-то помочь тебе. Но… если это тяжело, или ты просто не хочешь рассказывать, то… не надо. Все в любом случае будет так, как ты захочешь. Так, как ты скажешь.

“И я не хочу тебя отпускать. Потому что боюсь за тебя так, как никогда и ничего в этой жизни не боялся. Не-хо-чу.”

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-05-04 10:01:39)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

- Я услышал тебя, - губы их разомкнулись, расставшись так нехотя, так неспешно. И вместо тревоги, которую должны были вызвать ее ответы на оба его вопроса, Мэй ощущал только глубокое удивление, тепло и щемящую острую нежность. Эта девушка продолжала раз за разом изумлять и очаровывать его.

Король играл в подобные игры всю свою жизнь, пожалуй, даже тогда, когда и говорить-то толком не умел. И, впервые за долгую и разнообразную историю этих игр в слои и значения слов, дел и мыслей, кто-то использовал свой ход не для того, чтобы “научить”, наказать, запутать или использовать его. Нет. Впервые в жизни кто-то, используя старое-доброе “читать с точностью до наоборот” хотел уберечь его, защитить от боли. Как умел, как мог. Мэй прижался затылком к ее ладони, потерся об нее отросшим “ежиком”  волос, - кажется, Аэларе нравилось касаться его так. Может быть, меньше, чем ему нравилось, когда она делала это, но тоже нравилось. В ответ на ласку Мэй отвел от ее лица прядку-пружинку и пропустил ту через пальцы. Шелковая...

“Я тебя люблю.”
“Спасибо тебе, солнышко.”
“Как же оно все…”

- Что же до форсов… то все хорошо, я же говорю. Все в порядке. Но раз ты полагаешь, что это все-таки могут как-то отловить, то я, в свою очередь, предлагаю перестраховаться. Действие несложное, зато минимум часа четыре никому вокруг до нас дела не будет. Ни до нас, ни до кого-то еще. Все будут очень-очень заняты,  - Мэй продолжал гладить ее волосы, подушечками пальцев массируя виски, кожу головы, шею. - То есть смотри… я сейчас вызову одного своего… знакомого и кое о чем попрошу. Это займет минут десять, этот парень очень любит поболтать и заткнуть его сложно. А ты в это время можешь, если захочешь, конечно, - просто валяться и отдыхать, или поесть - там на пару минут разогрева, или вот… ну, в местный аналог душа сходить. Понятно, что последняя опция не на десять минут, - Мэй  тихонечко фыркнул, четко понимая, что с такой гривой волос десяти минут не хватит не то, что промыть ее - просто намочить. - Там есть всякие… штуки, гигиенические, не могу сказать, что прям изысканные, но вполне пристойные. Они… ну... Просто это место - моя ухоронка. Только моя. Ото всех вообще. Я сюда прихожу…  когда сил нет никого видеть, когда хочу, чтобы меня не нашли. Так что все, что там есть - опробовано на мне.

Мэй улыбнулся и наморщил нос: тонкий волосок щекотал его, вызывая недюжинное желание чихнуть. Но не фыркать же прямо в лицо своей любимой девушке, правда? Так что он пошевелил этим самым носом в попытке избавиться от раздражителя и продолжил:
- М-м, только вот еще что: говорить с этим типом я предпочел бы все-таки при тебе. Просто чтобы ты понимала, что будет происходить, и знала, чего ждать. Ну, и… я не хочу о чем-то говорить у тебя за спиной. Так что скажешь, солнце мое? Что выберешь? Или ты хотела сделать что-то еще, другое?

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-05-04 21:24:05)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

- Я совершенно за, - Мэй улыбнулся, с сожалением ощущая, как она отдаляется, отстраняется и сворачивается в какой-то насупленный шар. Очень хотелось потянуться следом, скрутиться вокруг нее и не отпускать. Никогда.

“Твое “никогда” закончится завтра, Король. А что будешь делать потом?” 

Мэй прикрыл глаза, пытаясь одновременно избавиться от несвоевременных мыслей о слишком далеких на данный момент вещах и натянуть на лицо опостылевшую, но, увы, необходимую сейчас маску.

“Король уходил, Король вернулся. Да здравствует Король! Долгие, мать их, лета!”

Он устроился так, чтобы Аэларе было видно и слышно все, а ее саму ни видно, ни слышно не было. И нажал нужную комбинацию. Вьенно на закрытый вызов ответил сразу же; так быстро, словно он сидел в своей специальной “норе” для специальных переговоров и только и делал, что ждал монаршего сигнала.

- О-о! Ше-еф! Сколько лет, сколько зим! А я уже начал думать, что ты про меня забыл, - облаченный в потрепанную форменку и наушники, ярко-синий в жизни и бледно-голубой сейчас, мастер-техник службы связи, старший лейтенант Вьенно Кан аж подпрыгивал от нетерпения. Похоже, что интересные новости были не только у Короля. -  Ты прикинь, тут тако-ое! Хотя… зная тебя, я чот даже уверен, что ты уже в курсе…

- А я вот не уверен. Вечера, Вьенно. Что у тебя там стряслось? - Король смотрел на подчиненного со спокойной усмешкой. Когда Вьенно так крутился - проще было дать ему выговориться, иначе он был просто не способен адекватно воспринимать информацию. Что-то такое Король и подозревал, когда говорил Аэларе про неизбежное  ожидание в десять минут. В работе со Вьенно подобные вещи были необходимыми производственными издержками.

- Ну, тут зеленый жлоб забегал, передал твою мазу. Я реально порадовался, потому что как бы вот уже все сделал, как ты хочешь, - лекку твилека шевелились почти хаотично, выдавая высокую степень возбуждения и нетерпения. Похоже, что мысли значительно опережали слова в его голове, и Вьенно стоило больших усилий усмирять их. Отсюда и проистекала нехарактерная для него краткость фраз. - Да, он сказал, что ты ему должок скостил, ну, я типа поверил, на пока. Отозвать-то все, если чо, делов небольших стоит. О, так вот, про шорох. Ну, короч, народец повалил со ставочками на ситха, и тут робяты  из штаба с какой-то своей летучки приперлись и давай базлать, что ситх, мол, херня, не на то ставите, и ваще - все вы вампы полосатые, одни мы, костить, элегантные и в моллюсках понимаем. Ну, я такой лицо табуреткой и грю, мол, вы ставить будете, или чо, и если да, то на чо ставим-то? Они и раскололись, как ороптичьи яйца. Ка-а-арочи! Тут такая фигня-я-я, ты прикинь? Ситх-то наш… ну, подсадной вроде как. То ись… хорошо, что его пригребли, но его не просто так пригребли, а по делу, оказывается! Храм типа на  него какую-то большую шишку поймать настропалился, потому наших всех посунули кого куда, а джедаев вот… присунули. Ну, и они там чего-то в мыле скачут туда-сюда, ясен хрен, что никто толком не понимает, чего конкретно скачут, и как оно чо там у них. Но со стороны смотреть ржачно - все грязные, как грофеты, злющие, как ракгулы, и матерятся так, что аж воздух звенит. Короч, у нас теперь новый фаворит в списках, шеф. Народ валит валом, я вот буквально перед твоим вызовом только-только присесть смог. Скажи круто?! Скажи?!

На лице Короля сама собой нарисовалась тонкая, понимающая улыбка. Предполагаемый на основании очень скудных и косвенных данных расклад оказался верным. Что ж, хороший ход, но все, как известно, можно сделать еще лучше. Главное - вовремя сдать нужные карты.

- Да, Вьенно, ты отлично со всем справился. Благодарю. А сейчас мы сделаем еще кое-что, - Король постучал пальцем по подбородку, имитируя глубокий мыслительный процесс. На самом деле думать ему было уже не о чем, он все продумал еще там, в ее камере, а сейчас просто выбирал самые выигрышные и не затратные варианты. - Мои многочисленные подданные сегодня изволили жаловаться на скуку. Бегающие джедаи - это несомненно весело, но маловато, маловато… Поэтому включи-ка ты “шатуна”. И начинай принимать ставки на смену командования базы, - глаза Вьенно при этих словах стали просто-таки  неприлично огромных размеров. Рот его открылся буквой “о”, но ни звука из него не вырвалось. Король усмехнулся криво и продолжил:
- Бери на все. На должности, на сроки, на имена. На все и на всех. Как известно: если кто-то скучает - наше дело, чтобы было весело всем, без исключений. Я ясно выразился?

- Д-да, шеф, я все понял… э-э… а-а, а ты как сам? Ну… то есть… будешь со всеми ортоланина в противогазе изображать для маскировки? Или со стороны поржешь?

- Вьенно, я четвертый день на стимах. Без сна, - Король прикрыл глаза, не имитируя усталость, но ощущая ее в полной мере. Событий было так много, всего в нем было так много, что если бы не гуляющая в крови ядреная фарма, он упал бы и уснул прямо здесь и прямо сейчас. Если бы был один. Но напротив него сидело, свернувшись в маленький клубок, самое дорогое во всей Галактике для него существо. Такое же уставшее, как он сам, но ко всему этому еще и голодное. Посему про сон и прочие вещи речи просто быть не могло. Ра-бо-та-ем. - Так что для всех я до завтра - умер. Но… если будут какие-то подвижки с джедаями и их операцией - ты или Клот, кто там из вас будет на смене, - свяжитесь со мной. Для корректировок. “Шатун” пусть часа четыре поработает. Ставки на причину, на сроки, на то, смогут ли его нейтрализовать. Тут как обычно, без изменений.

- Все понял, шеф, все сделаю в лучшем виде! Не волнуйсь, дрыхни спокойно. Я так понимаю, в основном арту и пехтуру дрочить, “ушастых” - по минимуму? Ну, чтоб сирены не рявкали, а то с ними хер  выспишься. Так?

- Да, все верно. Благодарю тебя… так, погоди, у меня  тут вызов на другой линии. Продолжай как договорились, если что - вызывай по закрытому. Все, я аут.

Краем глаза заметив под изображением Вьенно мигающий значок входящего вызова, в первый миг Мэй захотел треснуть себя ладонью по лбу: со всем происходящим он напрочь забыл, что поставил на набор номер отцовской приемной! Позвонить, а не дозвониться. Но, похоже, сегодня обычная практика не сработала, и он-таки дозвонился. Мэй вздохнул негромко - бедная Аэлара, ей придется потерпеть еще… пару минут, буквально до того, как только он даст Ганту, отцовскому секретарю, отбой, - и нажал на прием.

- Мастер Мэй? Вы… у вас что-то случилось? - Гант, пожилой сребровласый человек в очень дорогом и очень безликом сенатском форменном костюме, смотрел на Мэя так обеспокоенно, так встревоженно, что тот не смог сдержать настоящей улыбки. Похоже, если кому-то когда-то и было дело до Мэйлори Рейнхардта, то вот, Ганту. И  мастеру Джейсу. И… Аэларе. Внутри дернулось что-то теплое,  нежное, то, чему Мэй так толком и не смог найти названия. О чем он в себе и не подозревал до сегодняшнего дня.

- Нет, Гант, все в порядке. У меня - точно. Спасибо за беспокойство и доброго вам вечера. А я… -  и тут крутившиеся в голове Короля карты легли в отличный, просто замечательный расклад. Максимум эффективности при минимуме усилий и увольнительная на завтра бонусом - что может быть лучше? Да, есть то, что может, теперь есть, но оно… увы, невозможно. Так что будем брать что дают. -  А отец на  месте? Будет ли у него минутка?

Гант изумленно приподнял брови: до сего дня молодой мастер старался избегать общения со своим отцом поелику это было возможно. А тут - внезапно - сам ищет разговора с ним! Но никаких вопросов со стороны старого секретаря не последовало.
- Да, мастер Мэй, побудьте на линии две минуты. Я соединю вас.

“Зло не знает моего имени.”
“У него больше нет власти надо мной.”
“Нет и не будет.”

В те минуты, пока Мэй ждал соединения, все вокруг выцветало в серое, словно уходя за толстое-толстое-толстое настоящее стекло. Его ничему не разбить, ничто снаружи не способно пройти за этот прозрачный, но бесконечно прочный барьер. За которым у зла и боли просто нет над Мэем власти…

- Джебедайя? Чем обязан? - отец, кажется, никогда не меняется: сколько бы времени не было на часах, какой бы ни был за стенами день, год, век - сенатор Рейнхардт остается неизменным. Прекрасно и дорого выглядящим, радушным и приветливым. Абсолютно пустым. Мэй ответил отцу такой же, положенной светской улыбкой и, с положенным же раскаянием в голосе сообщил:

- Доброго вечера, отец. Я хотел бы извиниться за свое недостойное поведение ранее. И сказать, что я буду завтра в Оларисе. Вы… - а вот тут нужна пауза, небольшая, едва заметная, обозначающая в первом слое преклонение перед мудростью и волнение от возможности источник этой самой мудрости лицезреть. Во втором слое - страх перед последствиями, он должен быть, иначе третьему слою его слов отца не достигнуть. - Вы были совершенно правы. Меня завтра здесь быть не должно.

Сенатор на голо улыбается еще более радушно, еще более отечески, хотя это и казалось ранее невозможным. А Мэй, сквозь все разделяющее их расстояние, сквозь легчайшие, но помехи на голоизображении, привычно читает под солнечной маской непривычный холодный интерес того, кого он вынужден называть отцом. Это не очень хорошо. Это скорее даже плохо. Но с этим тоже можно работать, главное - вовремя понять как.

- Я так понимаю, что-то извне сподвигло тебя переменить мнение. Верно, Джебедайя?

- Да, отец. Здесь сейчас… неспокойно. Вы были совершенно правы в оценке грядущих событий. Я искренне раскаиваюсь в том, что перечил вам, отец.

- Неспокойно? - а вот теперь на место интереса в холод под солнечной улыбкой пришло… раздражение. Нет, не полноразмерное, не проявленное - так отец просто не умеет. Всего лишь тень его, легкий намек на. Кто-то, похоже, смешивает отцовский расклад и делает это так быстро или так незаметно, что отец узнает об этом только сейчас, от него, бесполезного и никчемного. И это выводит отца из состояния привычного холодного превосходства надо всем миром. - Что ж. Я уточню в чем там дело. Ты же постарайся оставаться в стороне от неприятностей, Джебедайя. Я на этом настаиваю.

- Благодарю вас за заботу, отец. Я уже принял необходимые меры. И выражаю надежду, что руководство части адекватно оценит мотивы моих поступков, - последние звуки Мэй произносит уже в пустоту. Отец прервал вызов как обычно, не прощаясь. Ничего не уточняя и не говоря. Но Мэй был уверен, что максимум через полчаса ко всему тому шухеру, что сейчас происходил за стенами их маленького убежища, добавится еще и сенатская проверка. Экстренная, неожиданная и очень-очень жесткая. Всем будет весело. Всем будет не до них.

“Хо-лод-но.”
“Как же за этим стеклом хо-лод-но.”

Мэй засунул замерший наконец голокомм в карман и посмотрел на Аэлару: может быть она, бедная, уже уснула там под все эти бредни. Холод внутри сдавал позиции неохотно, мысли были все еще отвратительно четкими, резкими и рациональными.

“Хо-лод-но.”

- Все. Надеюсь, что до завтра - точно все. Если ты что-то из этой трескотни услышала, то… ну, вот да. Сейчас всем точно будет не до нас. Душ?

“Хо-лод-но. Не хочу. Хочу… к ней?”

Мэй посмотрел на Аэлару, ища в ее лице ответа на свой не заданный еще вопрос. Согласится? Откажет… Не спросишь - не узнаешь. Решайся, Мэй-лье-ри. Решайся.
- А… а можно мне с тобой?

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-05-05 16:29:41)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

Такая теплая. Мэй потянулся к ней, такой близкой сейчас, такой нужной. Обнял в ответ, перетащил к себе на колени, устраивая Аэлару так, чтобы быть ближе. И еще ближе, удерживая ее еще крепче. Холод внутри теперь не отступал медленно-медленно и очень неохотно, как это бывало обычно (и сколько ты чужих постелей не смени - ничего не изменится, ничего не станет быстрее или проще, только иллюзия тепла и пус-то-та), - нет, его просто снесло волной жара, прошедшего по телу, по душе от одного этого простого коротенького “и просто я хочу с тобой”. Это было почти больно. Это было так правильно. Это было то, чего ему не хватало всю его жизнь.

Тело, вредное и такое предсказуемое, отреагировало на все весьма однозначно, да так сильно и резко, что пришлось уткнуться носом ей в шею, понимая, что вот сейчас-то нет никаких спасительных пледов, и  все  его “доброе утро” ощущается, должно быть, во всю дурь. Но… Аэлара так хотела стать чистой. Так сильно, что даже еда ушла на второй план. Так что… просто дыши и слушай. А потом поднимайся с ней на руках, придерживая, чтоб не сползала, и топай по названному  тобой же адресу. Будь честным, Мэй-льё-ри.

- Спасибо, моя радость, за твое предложение, - он  улыбнулся и поцеловал ее (да, себе Мэй легче не сделал, но хотелось же!), преодолевая расстояние между ними и той странной технической комнатой, из-за которой по большей части он и сделал это место своей норой. - Но… я хотел чтобы ты услышала все это не потому, что… надо что-то запомнить, нет. Я хотел этого… для тебя. Чтобы ты знала то же, что знаю я. Без искажений при моем пересказе, без ошибок из-за моей интерпретации  событий. Сделала из всего свои выводы. Может быть, что-то из этого тебе зачем-то да пригодится. Как говорит мой дражайший родитель: “Не бывает лишней информации, бывает неподходящее время для того, чтобы ей воспользоваться.” Я… во многом с ним  не согласен, но это… это вот оказало себя хаттовски верным. - Мэй фыркнул ей в макушку, припоминая пассаж про “хорошего раба”. Это было забавно. Очень… мило. Понятное дело, в Империи  рабство узаконено, в Империи для большей части видов разумных только оно и есть, и это звучит жутко, но…  то, как она сказала об этом, было мило. - Что до Вьенно… если бы он был рабом, то явно обходился бы мне на порядки дешевле. Вот только раб не может выполнять ту работу, что делает на меня он. В нашем с ним теневом дельце рабский труд  и работа за страх или из полной покорности - не годится. Чтобы все получалось - разумный должен делать дело добровольно, по собственному выбору и инициативе. На инициативе там, по сути, все и держится. И так, на самом деле, мне кажется, почти везде, кроме самых примитивных видов деятельности. А так Вьенно  - такой же свободный, как я, как ты. И, более того, в армейских табелях о рангах он старше меня по званию. Так что подчиняется мне потому, что так выбрал сам. Ведь в Республике рабства официально нет. Узаконенного. Хотя это, я думаю, ты и сама знаешь. О, а вот мы и пришли.

Мэй открыл ногой дверь, за которой, судя по звукам, падали с высоты приличные такие массы воды. Повернулся, давая Аэларе возможность увидеть и оценить то, что видел сам: довольно большое помещение, в котором из трех щелей, пересекавших потолок от края до края, падала на пол чистая вода. И с брызгами и шумом исчезала в забранных специальной мембраной более широких щелях в полу. Чтобы пройти цикл обработки и снова вернуться наверх. И снова упасть. И так по кругу, по кругу, по кругу. Стены помещения были выложены какой-то приятной на ощупь терракотового цвета плиткой, что несколько разбавляло общую белизну помещения прачки. К этой поверхности не приставало ничего лишнего, она не давала налипать ни грибкам, ни лишайникам, ни мху - ничему из того, что обычно растет там, где влажно и тепло.

- Если честно, я понятия не имею, зачем эта штука. Я просто ей бессовестно пользуюсь, - Мэй спустил девушку с рук, придерживая ее на всякий случай: не ела сто лет, нервы - кто его знает, а ну как ее поведет? -  Тут, сбоку, всякое… ну, нужное. Вода - теплая, но по сути почти дистиллят. Так что без специальной химии в ней толком не вымыться. А одежду… давай мне, я ее в соник- чистку суну. По идее вреда от такого твоим доспехам быть не должно, да? Я быстро. Заодно то, чем вытереться можно, принесу.

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-05-06 12:33:36)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

… вода шумит и падает, круг за кругом, без начала и конца. И ее волосы - они тоже падают прямо на гладкие, сияющие своим внутренним светом, белые плечи. И точеный профиль на фоне водяных струй, и красивая - какая же она у нее красивая! - грудь, только что оставшаяся без своей доспешной и кружевной защиты.

Мэй смотрел на свою любимую девушку, не имея и малейшей возможности отвести взгляд. Ничего и никого восхитительнее, чем она сейчас, в жизни он просто не видел. Руки - да что там руки! - даже губы сами собой тянулись, чтобы коснуться гладкости ее кожи, чтобы дотронуться, ощутить, убедиться в том, что она - реальная, живая… Что она здесь и с ним в это мгновенье. Что она ему не приснилась.

И тут Аэлара развернулась к нему, протягивая ему одежду. И смущение, очаровательным алым румянцем залившее ее щеки, словно пожар перекинулось и на Мэя. Одежду он схватил мгновенно, а вот отвернуться так быстро, как того требовали бы приличия, просто не смог. И дело было даже не в жаркой волне, прокатившейся по нему от затылка до пяток. Не в сбившемся дыхании. Не в прыгнувшем вверх сердце. Не в разом пересохшем горле. Не в непонятно откуда взявшейся в нем совести. Просто Аэлара была такой… невозможно красивой, что голова Мэя поворачиваться своенравно отказывалась. Пришлось ворочаться всем телом, неловко, грузно, не-то-ро-пясь. Не потому, что совести нет, а потому что сил нет! Воли - тоже нет… есть только эти вот белые-белые округлые плечи под темными прядями кудрявых волос. Есть приоткрытые губы и пунцовеющие щеки, есть ее грудь, прикосновения к которой немедленно ожили в памяти - так полно и сильно. Аж до зуда в пальцах.

- К-к… онечно. И-извини меня… п-пожалуйста, - уши и затылок полыхнули багрянцем, а голос резко ухнул на октаву, а то и две вниз, слова путались и нормальными выходить не желали: так сильно пересохло в горле. Похоже, что ему грозило умереть от жажды, стоя прямо посреди водяных стен. Вот только вода была не тем, что могло помочь Мэю прямо сейчас. Совсем не тем. - И-извини, я хочу… тебя… я хотел… я не хочу тебя смущать… просто… Ты невероятно красивая, Аэлара. Такая красивая…. Я с трудом могу не… смотреть на тебя… прости... любимая...

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-05-14 22:07:08)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

Тишина тянулась, минута за минутой: только шум воды и тихое шуршание за его спиной. Мэю больше всего на свете хотелось обернуться, хотелось снова увидеть ее… но он обещал не смотреть. Так что продолжал стоять, вслушиваясь в тихие звуки за своей спиной, пытаясь понять, что именно она сейчас делает. Гулко бухающее сердце эту задачу никак не облегчало.

В голове было как-то непривычно для него пусто. Ни единой связной мысли, ни-че-го. И это у него, у парня, который думает всегда: даже когда спит или находится без сознания. Но сейчас всем, о чем он, ну, можно сказать, что думал, было желание снова коснуться девушки, которая сейчас была чем-то занята позади него.

Поэтому когда Аэлара подошла и обняла его - это было так, словно она угадала его желание; словно ответ на невысказанную просьбу, который прозвучал ровно тогда, когда был больше всего нужен. Мэй прижал ее руки к себе одной своей свободной рукой: теснее, не отпуская, стараясь прижаться к ней в ответ. Одежда - и та, что была сейчас прижата к его груди, и та, что была на нем сейчас - жутко, просто до дрожи мешала. Так что Мэй, краем глаза увидев, куда именно Аэлара уложила оставшиеся детали своего гардероба, потянулся, не отпуская ее рук, не отдаляясь, - меньше всего на свете он хотел сейчас ее отпускать, как-то и зачем-то отстраняться, даже затем, чтобы избавиться от чего-то мешающего, - и положил то, что держал в руках, сверху. Радуясь бессвязно тому  факту, что руки у него длинные, и никакого особого неудобства ей этими маневрами он не причинил.

А  сейчас можно было бы и развернуться, стащить с себя все ненужное, но… Мэй улыбнулся, светло и чуточку лукаво, и взял одну ладошку Аэлары в свою руку. Поднес к губам и прижался ими к маленькой, чуть шероховатой ладони. Нежно-нежно.

- Да… у нас есть вся ночь, - руки - ее и его, - сдвинулись чуть ниже, ее пальцы легли на застежку его комбеза. Голос Мэя по-прежнему хрипел, и слова выходили сдавленными и рваными. Переплетенные пальцы, ее и его, нажали на пластинки, сдвинули их и коснулись его кожи. Острое до дрожи ощущение. Совершенно нужное, абсолютно желанное. - Я весь твой, моя любимая. С одеждой или без. Я никуда не уйду. Никуда. Делай что хочешь. Так, как хочешь.

Больше, чем ощутить ее касания сейчас, Мэй хотел только одного: сказать, что он не уйдет от нее никогда. Не просто сказать - сделать так, чтобы это было правдой. Но…

Впрочем, прямо сейчас то, что этому не бывать, не ощущалось вовсе. Ничего не было в целом мире: ни времени, ни войны, ни скорой разлуки - ни-че-го. Только ее теплая, почти горячая ладошка на его сердце. Мэй чуть сместил их руки, приглашая ее продолжить. Вторая его рука неторопливо, нежно и осторожно гладила ту ее руку, что оставалась на своем месте.

- Поможешь мне? Не хочу тебя отпускать. Даже... на чуточку. Не хочу.

"Никогда."
"Я люблю тебя."

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-05-16 09:19:03)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

Горячо. Внутри, снаружи, везде. Мэй прогибался, реагируя на касания ее рук, закусывал губы, чтобы не стонать, чтобы не спугнуть, дать ей время - ей и себе. Спина всегда была его слабым, уязвимым местом. Точнее, он думал об этом как о слабости. “Почешут спинку, раз, второй, привыкнешь - и будешь плясать под ее дудку до конца своих дней”, - слова какого-то из “приятелей” по “веселым” похождениям всплывали в голове всякий раз, когда очередная пассия Мэя пробовала погладить или вкогтиться в его спину. И он тут же уклонялся, благо способов отстраниться, переиграть ситуацию и выйти из очередной схватки за свою свободу бесспорным победителем знал превеликое множество.

Вот только сейчас ничего такого в голове не проявлялось, никакой “силы” или “слабости”. Ни малейшего желания перевернуть, переиграть все под себя. Полная, безоговорочная капитуляция, добровольная радостная сдача без боя. И иное желание -  да, горячей волной от тех мест, которых касались ее пальцы, там, где искрой, разрядом прошибало его от пяток до макушки влажное прикосновение маленького язычка. Резонируя с идущей от низа его живота острой тягучей волной, эти прикосновения заставляли Мэя дрожать, тянуться к ней в надежде продлить эту сладкую-сладкую ласку. Мыслей в голове не осталось вовсе, а в полуспущенном комбезе ему стало тесно-тесно-тесно, так тесно, что почти больно. И потому легкое движение, спускающее противную, ненужную ткань с бедер, Мэй принял с невероятным облегчением. Короткий укол боли, пришедший с этим облегчением, он просто не ощутил - слишком хорошо ему  было…

“Еще… пожалуйста, еще…”

А вот испуг в  ее голосе,  - жалобная, потерянная нотка, -  его Мэй услышал и осознал мгновенно. Его, до сего мига безвольно висевшая вдоль тела (не ме-шать, не пугать),  рука медленно, заторможенно прошлась по той части тела, которая вроде бы болела… да, когда-то… что-то… болело. Но что? Почему? Эти сложные для него сейчас вопросы нуждались в ответах и как можно быстрее - Аэлара волнуется, он не  хочет, чтобы она волновалась, надо ответить… кровь?!

Воспоминания пришли нехотя, проталкивая себя сквозь золотое марево расслабленности и желания. Мэй развернулся-таки полностью к своему солнышку, чудом не запутавшись в комбезе и ботинках, и, тихонько фыркая то ли от смеха, то ли от сдерживаемого стона, то ли от всего сразу, склонился к ней ближе, заглядывая в изумленно-испуганные зеленые глаза:

- Прости… я дурак дурацкий… это… ничего страшного, я на… обломки кандалов сел… ну, тогда... Дурак потому что. Там маленькая рана, сейчас… промою… а потом… позже - посмотрим, что там такое. Но… мне не больно, честно. Все хорошо, милая, спасибо, что... спасибо, солнышко...

Хорошо, когда в тебе шесть с гаком футов роста, а кто-то такой вот… ох-х-х! Маленький и сладкий. Потому что с такой разницей в росте поцелуи в нос оказываются неожиданно будоражащими и удобными.

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-05-24 13:15:44)