Энакин был крайне занят. Стоял на мостике, рассеянно улыбнувшись адмиралу Юларену, смотрел на суетящийся экипаж и пытался сообразить, как бы не отключиться прямо на месте. И ведь не то, чтобы очень хотелось спать, но мозг, такое ощущение, просто уже упорно отказывался работать. Так, генерировал белый шум, позволяющий механически отвечать, шутить и выполнять свои же обязанности. Правда, Энакин искренне сомневался, что долго так протянет и никого не угробит. Честно говоря, два последних задания завершились успешно лишь  чудом.
Хорошо, что коммандос у него понимающие и просто отличные. И адмирал «почему-мне-достался-этот-джедай?» Юларен тоже поддерживает юного генерала. Который, в общем-то, не очень-то и имеет право командовать с высоты своего звания, опыта и возраста, но сенату до этого дела нет. Джедай? Рыцарь, мастер – марш и принеси нам победу. И что, что ты не умеешь?! Как не умеешь, ты же джедай?
Вот и пытайся учиться по ходу и вместе с клонами, которые командовать тоже не умеют. Но хотя бы знают принципы игры в команде и не смотрят, как на того, кто не умеет ошибаться. Поддержат, обсудят, и вместе кое-как, но растем над собой. Не зря у 501 за последний квартал одни из самых малых потерь личного состава и вооружения. Если, конечно, не считать последнего боя, когда очередная геонозианская сволочь-генерал напала внезапно, да еще и с такими сонмами… одних дройдов едва ли не в три раза больше, чем весь гарнизон на той маленькой планетке, названия которой Энакин даже не потрудился запомнить. А еще отряд вполне живых сопротивленцев-сепаратистов, ударно пытающихся развалить Республику.
Их убивать, не раздумывая, получается уже проще. Просто перестаешь видеть разницу между живыми существами и дройдами, которых не считает никто. Только и остается, что рассуждать о том, в какой очередной дыре вырос новый завод по производству роботизированной гадости, как бы поскорее его взорвать и плевать, что дройдов там пока нет – только запчасти. И живые разумные. Но что ж? Они свой выбор сделали сами.
Ныл раненный бок, впрочем, Энакин легко отделался. Клонов они потеряли в той мясорубке, не пересчитать. Больше, чем за весь прошедший месяц, если честно, и бодрые бойцы во главе с таким же недоуменно-обиженным генералом Кеноби вызывали желание выковырять из ближайшей стены кирпич. И надавать всем этим «нас не дождались!» по морде. И сильно, сильно.
Потому даже план пришлось составлять на коленке, буквально. И да, разрушить «священное место» тамошних аборигенов до основания, потому что иначе бы всех перебили. А эти… и вот снова. Опять, в бой, на другой конец галактики, обеспечивать очередные бесполезные переговоры очередного инициативного сенатора (Сила, пожалуйста, пусть это будет не Амидала, ну пожалуйста, не снова) на переферии фронта.
Типа показать, что «мы ничего не боимся и Республика крепка, как никогда, но щедро протягивает руку сомневающимся планетам». Идиоты. Ну какая самостоятельность? Вон, Банковский Клан попытался сыграть на обе стороны, где теперь тот Банковский Клан? Попытался всех надуть, столица их частью разрушена, а сам он теперь приватизирован государством без права на обжалования подобного решения.
Ну, и к лучшему оно. Зато еще один инициативный сенатор от сектора Чоммель попыталась в очередной раз сыграть в миротворца, шпиона и просто убедить, что нехорошо поступать в корыстных целях, в общем-то, нехорошо. И Энакин, которого вместо положенного отдыха, приставили охранять сенатора Амидалу, крепко задумался, за что Сила так над ним издевается?
Видеть цветущую женщину, которая в один момент сказала «люблю», а потом призналась, что солгала – это больно. Защищать ее, благонадежно выступать «да, сенатор» и «я не советую, сенатор», когда хочется взвыть и потыкать, что это все слишком глупая затея, невыносимо.
Больше двух лет уже прошло, а все еще думает, что глупое «люблю» для него могло бы быть. И даже навсегда. Сам дурак, пока переживал по несуществующим поводам, проморгал опасность реальную, лишь вежливо уточняя «все в порядке, миледи?» при восклицании отрицания и попытке поцеловать от несчастного Кловиса Раша. Впрочем, видимо, они так флиртовали.
А в итоге все трое оказались на падающей крыше, и только Энакин более-менее стоял на ногах, пытаясь удержать падающую конструкцию Силой, а господ сенаторов руками. В итоге пришлось рухнуть самому, толкая обоих голубков вверх с помощью «сверхъестественных фокусов». Эх, если бы не АрДва на корабле, все закончилось бы немного более печально. Даже джедаи не могут падать с такой высоты без последствий, но верный друг не подвел и в этот раз. Поймал, даже вполне аккуратно, прочитал свою лекцию бибиканьем, и стало как-то уютно. Тепло.
Впрочем, понять, что это была неосознанная попытка самоубийства, у Энакина мозгов хватило. И безумно перепугаться тоже. Потому что, как ни крути, а жизнь он любил. Очень. И такая ненужная, абсолютно трусливая смерть? Побег от проблем.
Убегать Энакин не любил. Ещё со времён раннего детства, когда убегали лишь слабые и хитрые, которые потом выслушивались до надзирателей прочих рабов у хаттов. Ходили по Мос-Эйсли как по своему дому и подставляли других, чтобы больше выслужиться. Противно это, и мерзко. А так рисковать - тоже бессмысленно, только подставлять всех тех, кто ему верит. Доверяет.
Пусть таких и немного, ну. Рекс? Да, возможно. Клоны вообще под его ответственностью, их подвести нельзя, иначе что же он за генерал?
Энакину банально повезло. Отделался сильным ушибом и болезненным вывихом плеча. Приобрел колоссальный опыт, а ещё закопался в датапады по военному делу и истории.
А сенатор Амидала и представитель Раш? Проговаривают, дело уже идёт к свадьбе. И Энакин искренне пытался радоваться за Пад... сенатора Амидалу, упорно отгоняя от себя излишне навязчивый морок двух малышей, мальчика и девочки, что радостно звали маму. Из малышей.
Оказывается, до того момента он ещё надеялся на что-то. Что не тихое "люблю"на Геонозисе было фальшью, а те жестокие слова на Набу. Где Падме объясняла и даже извинилась, а он никак не мог понять.
Что ж. Прошло. Жить нужно дальше, становится нормальным, настоящим джедаем, а не тем, от кого падаваны сбегают. Да и собственные мастера не доверяют, и то отправляют с глаз долой на фронт постоянно, то ходят по пятам, проверяя, что «не сделали ли вы очередную глупость, рыцарь Скайуокер? Раз уже выступили против всего Совета, хоть мы были и неправы».
От собственного мастера такое отношение особенно обидно. Энакин кое-как смирился, что все еще не дорос, чтобы встать вровень с великим магистром Кеноби, когда тот так запросто использует привязанность падавана, чтобы уверить всех, что «я умер, совсем умер», даже не задумываясь, как это больно. И что Энакин-то ему доверял целиком и полностью.
Так еще и вменили в вину провал операции, что полез куда не нужно! А кто бы не полез, когда самого близкого человека в мире убили, а всем все равно? Вроде как.
Как будто так и надо.
Мастер, будто учуяв, что Энакин думает именно о нем, неслышно подошел. С таким благостно-невинным выражением лица, что впору затосковать. Именно так магистр Кеноби всегда начинает все свои самые безнадежные «мирные переговоры», после которых регулярно попадает в госпиталь. Явно что-то задумал. Опять.
Как будто уже сделанного недостаточно. Ну имеет Энакин право потупить на капитанском мостике, не думая перманентно о войне и об очередном задании?! На корабле есть адмирал, есть капитан корабля, в конце концов, лететь еще почти тринадцать часов, можно?!
…видимо, нет.
Энакин посмотрел на мастера невыразительным взглядом тупого вояки. Или столь же тупого, но исполнительного подчиненного. Серьезно? После того, как попытался возразить, что оставлять форпост, когда едва отстояли, и в округе явно еще бродят диверсанты, с тремя отрядами клонов в активе – бредовая идея в высшей степени. А мастер включил скотину и отбрил, что «это приказ», а приказы не обсуждаются? Серьезно?
- Никак нет, - отрапортовал Энакин, старательно отводя взгляд. Потому что внезапно захотелось убивать. Или хотя бы заорать матттом на самом грязном хаттезе, потому что, что?! Обсуждать планы – это да, а вот как обсудить дислокацию войск, так не дорос еще.
Отчетливо задергался глаз.
Энакин выпрямился сильнее, сдержав желание судорожно выдохнуть. Вместо этого просто кивнул на приближающегося с крайне решительным видом Рекса. – Простите, генерал Кеноби, я занят.
Рекс явно взял на себя обязанности няньки и шел напомнить, что после осколочного ранения в бок Энакин так толком и не обследовался у медицинского дройда. И это привычно раздражает, но сейчас – отлично, это прекрасный повод уйти.

Кажется, у него входит в привычку выслушивать от недовольных дройдов длинные нотации. И, как назло, все на одну и ту же тему «такими темпами вы себя угробите, рыцарь-джедай». Сначала АрДва, ныне вот регулярно меддройды, да еще и подаренный Падме на прощание ТриПиО каждый раз начинает бухтеть «все пропало, создатель Эни!», стоит только приблизиться.
Ну придется немного походить с бакто-повязкой, подумаешь, шрам останется. Да, инфекция вещь неприятная, но ведь не запустил… спасибо Рексу. В итоге пришлось тратить аж целых шесть часов из всего драгоценного свободного времени в полете на сон. Спасибо хоть, что в собственной каюте, а ведь за это можно было поинтересоваться, как там клоны, утвердить новый состав отрядов и выбить пострадавшим повышенное питание.
Пришлось под суровым конвоем переживающего Рекса честно идти спать. А потом уже спали бойцы, да и оставалось лишь проверить уже достигнутое. На удивление, все было в порядке. И делать совершенно нечего.
А учитывая опять прозвучавшее «Вас ищет генерал Кеноби, генерал», Энакин был готов сойти с борта несущегося крейсера прямо в открытый космос. И не то, чтобы он совершенно не хотел видеть мастера, хотя… пока Энакин его определенно избегал.
Просто не знал, о чем говорить? Мне плохо, что ты меня используешь? Глупо, на войне все средства хороши, лишь бы ее завершить, без лишних жертв. А какие уж тут чувства, когда уже сбился даже с примерного счета убитых лично твоими приказами детей?
Или говорить с мастером «Оби-Ван, идиот ты этакий, пусть ты мне не доверяешь, но зачем полез на Мола с братом один? Я бы помог!», когда, это совершенно ясно, что ему и так плохо? Это просто ковыряться в свежей ране. А как помочь мастеру, не скатившись в психоз, что Энакин служит лишь вечным козлом отпущения, и Оби-Ван совсем осоветился в своем звании магистра, непонятно. Ясно же, что так неправильно и нельзя.
Но даже с магистром Винду общаться проще. Как-то понятнее, а не как с кем-то, кого знал ближе и лучше всех, а теперь не понимаешь от слова совсем. С кем теперь даже об ушедшем из Ордена падаване поговорить нельзя. Потому что «Совет был неправ, но ты смирись и даже не думай страдать, все идет правильно, у Асоки собственный путь».
И как-то говорить не получается. Получается лишь раздражаться уже при мысли о возможном разговоре. А Оби-Ван сейчас, судя по ощущениям, где-то в районе столовой и личных кают.
Как хорошо не соблюдать медицинские показания досконально!
Ибо проснуться Энакин должен был только вот едва-едва. Но вместо этого он лучше потренируется. Ибо зная мастера, тот наверняка закатит очередную нотацию, как будто Энакин до сих пор шестнадцатилетний падаван и снова вляпался в очередную переделку вместе с Ферусом. Покалечился, словил глюки и рассказывает о несуществующих людях.
И когда мастер поймет, что Энакин уже вырос? Уже не нужно опекать, как ребенка, при этом абсолютно всегда интересуясь мнением уже не-падавана, только ради слов «Энакин, нет. Ты не прав». Вот как раз в такие моменты самому Энакину просто до зуда в кончиках пальцев хочется начать вести себя, как капризный ребенок и самоуверенный болван.

А физическая нагрузка помогает привести расшатанные нервы в порядок. И перестать злиться на весь мир, да и лучше уставать от махания мечом, чем от бесконечного ожидания нового сражения.
Энакин скинул верхнюю одежду, оставшись только в тунике да штанах. Слегка зашипев, когда чертова повязка начала жечь. И начал оттачивать Джар Кай. Пусть Асока и ушла, но явно не останется в стороне от этой чертовой войне, а значит нужно составить программу для самостоятельного обучения для нее.
Что означает – дополнительная нагрузка, ибо двумечный бой никогда не был у Энакина любимым. Но зато есть чем заняться? И удавалось почти сорок минут, пока мастер все же не решил заглянуть в пустынный тренировочный зал. Энакин, впрочем, не остановился, лопатками ощущая пристальный взгляд мастера.
Долго его игнорировать просто глупо. Энакин закончил связку и обернулся на мастера, вопросительно вскинув бровь:
- Да, мастер? – спокойно и как-то даже обреченно. – Нас вызывает Совет?
А иначе, зачем вы здесь?
[icon]https://78.media.tumblr.com/89aff077b1d6990322c1695f26d33d9c/tumblr_oeodl1ZduW1sqzou6o1_400.gif[/icon][status]after you[/status]

Клинки гудели размеренно и спокойно. Казалось, в насмешку над Энакином, который едва сдерживал желание закатить глаза. Оби-Ван снова начинал вечную игру «я твой ментор, я должен следить, чтобы ты не натворил глупостей, падаван, и меня не опозорил» похоже. Так и хотелось нахамить, заметив, что Энакин уже давно не падаван и даже успел вырасти и повзрослеть с момента прощания с косичкой.
Да что уж там, Энакин успел потерять собственную ученицу с того момента. Определенно, не стоит ему быть мастеру. И не стоило, ни в прошлом, ни сейчас, ни когда-либо в будущем.
Пауза затягивалась, а Энакин все продолжал вежливо смотреть на мастера. Догадываясь, что сейчас последует очередная лекция на одну из сотни возможных. Начиная от «ты совсем не заботишься о себе», проходя «Совет решил, что твои выходки вышли за все пределы разумного», продолжая «не стоит так цепляться за Асоку, как и за любое прошлое» и заканчивая чем-нибудь из разряда «вопиюще безалаберного отношения к отчетам по миссиям».
А стоять напротив мастера с активированными клинками как-то глупо. Так что надо или деактивировать и продолжать разговор, или хамски игнорировать, продолжая тренировку. Или оставить все как есть? Энакин выбрал какой-то средний вариант, отключив клинки и потянувшись за водой.
Можно было вспомнить кучу умных слов, типа электролитный баланс, необходимое поддержание жидкости и прочее. На самом же деле, Энакину действительно просто хотелось пить. А что для этого пришлось отвернуться? Не его вина. И не прекращение беседы, и не тонкий намек, что Оби-Вану тут не рады.
Бок прошило уже привычным уколом боли. Надо, наверное, будет все же тщательнее провериться, но терять настолько бесполезно время не хочется абсолютно. Да и, пусть и страшная, но царапина, а бакта еще может понадобиться. Энакин отлично знает, что где сенаторы – там и покушения, внезапные атаки и травмы. Потом, после уже, возможно.
Оби-Ван, несомненно, должен понять такую позицию. К тому же, если честно, Энакин просто боялся сказать что-то не то. Если мастер пришел поделиться своими бедами, в кои-то веки, а Энакин поведет себя с тактичностью банты на водопое, то ничем хорошим оно не закончится. Мастеру, потому что, явно нужно выговориться. Потерять любимую, даже когда не сошлись, когда Орден оказался важнее – это больно. Да и герцогиня Криз, раз не связала себя узами брака, явно ждала мастера? Наверное.
По крайней мере, Энакину хотелось верить, что у мастера было то самое чистое и светлое, которое у самого не сложилось. Да все боги галактики! Мастер этого заслуживал, и раз было, то представить, что сейчас твориться на душе у Оби-Вана – даже представить страшно.
И как помочь – совсем неясно. Так что, хоть пару мгновений помедлить, собраться с мыслями и как-нибудь потактичнее поинтересоваться, что привело мастера и что его по-настоящему волнует.
Только вот в следующий момент Энакин поперхнулся и облился той самой водой. Зачем Джар Кай? Серьезно? Как… как это вообще возможно?!
Как ты посмел о ней забыть?! Как? Ты и твой Совет… а еще мастер!
Меня бы так же быстро забыл?
Спину, кажется, свело судорогой, настолько она закаменела. Как бы не натворить глупостей в таком состоянии? А, впрочем, плевать. В Ордене, как оказывается, никто никому не нужен. Не семья, а стадо шакалов.
Энакин улыбнулся. Безумно, горько и обреченно. Аккуратно вернул бутыль на лавку и пару раз глубоко вдохнул. Лишь напомнил себе, что Оби-Вану тоже, должно быть, сейчас больно, грустно и все остальное.
Не помогло. Совсем.
Энакин резко развернулся, склоняя голову. Челка упала на лоб, скрывая глаза, жаль, что недостаточно длинная, чтобы скрыть еще и кривую ухмылку. Жестокую, отчаянно веселую  и какую-то мрачно-решительную.
- Не стоит тревожиться, магистр, - чуть шире ухмылка и коротко отдать честь, пусть и двумя пальцами всего. Для полной ладони нужно выпустить меч и сделать вид, что все в порядке.
Не в порядке. И вообще ненормально. – Царапина и еще более пустяковая инфекция, благодарю за заботу.
Четкий поклон, как и положено рыцарю перед магистром. Как положено падавану для мастера, особенно когда на них смотрят магистры.
Ведь все же всегда должно быть правильно, да, мастер?
Взвесить клинки на ладони, плавно провести вдоль тела, активировать. Один, привычный, ярко-голубой, и другой, собранный…
- Мне идет алый, мастер? – Энакин смотрит насмешливо, прямо, а лицо воплощает невинный интерес к предмету разговора. Легко и даже небрежно подвести лезвие левого клинка к лицу, чтобы свет падал прямо на него. И все это – не отводя взгляд от Оби-Вана.
Как ты вообще посмел?!
…собранный из бывшего клинка Асажж Вентресс. Который у темной недоучки отобрала недоучка условно светлая. Можно даже выразиться, светлая дрянь, под стать Высокому Совету. Инициировала всю ситуацию, еще и ученицу отобрала?! А когда раскрыл, единственной мыслью было не сорваться, не убить, только она может оправдать. Лишь бы не опоздать.
Клинки следовало уничтожить. Но один Энакин, не удержался, в нарушение всех правил оставил себе. Перебрал, половину выкинул и собрал себе запасной, совершенно неприемлемый.
Почему-то именно это и именно так казалось самым правильным. Как напоминание о собственном провале.
Но сейчас перед глазами стоит спокойное лицо магистра Кеноби, который равнодушно решает судьбу Асоки. И рассуждает, как лучше ее ловить… который даже не пытается за нее бороться.
И Энакин совершенно не хочет знать, под каким из надменных капюшонов скрывался мастер, когда Асоку выгоняли из Ордена. Он мог изменить несправедливость – но предпочел сдаться на милость большинства.
- Как вы думаете, мас-тер? – удержать доброжелательность на лице не получается, как и благодушно-невинный тон. Энакин почти тянет слова вызывающе, насмешливо – и смотрит как на врага.
Кажется, даже та дрянь не удостоилась подобной реакции. Впрочем, тогда Энакин еще надеялся вернуть ученицу. А сейчас – сейчас он видел перед собой не причину и злодейку, но палача.
- Не окажете ли мне честь, магистр, - стойку принять получается почти автоматическим, плавным движением. – Довести и этот стиль до совершенства?
Кажется, это должно называться как-нибудь в стиле «игры с огнем» или «потыкай в разъяренного ранкора зубочисткой», но, откровенно говоря, плевать.
Абсолютно и совершенно точно – наплевать.
[icon]https://pp.userapi.com/c831508/v831508924/12b98a/QL1fZjgFDIE.jpg[/icon][status]not you[/status][sign]Но только пепел твоих сигарет

это пепел Империй[/sign]

Отредактировано Anakin Skywalker (2018-06-16 00:50:49)

Энакин наблюдает за мастером, склонив голову. Ждет. Оби-Ван Кеноби снова поступит правильно? Сообщит Совету, поставит вопрос об изгнании, отправит под успокоительные капельницы? Или поступит как идеальный наставник? С благостным лицом сложит руки и просто вырубит его, а потом будет разбираться с последствиями? И с причинами.
Как будто ему есть дело. Как будто ему когда-либо дело было.
Оби-Ван выбирает другой вариант.
- Как всегда, - Энакин тянет ехидно, зло. - Не имеешь своего мнения, не умеешь отказывать.
Раскрутить клинки, сосредоточиться. Нельзя допускать даже малой доли расхлябанности, в бою все может помешать. Враг не постесняется потыкать в самые больные места.
Энакин обходит рыцаря, прищурившись, ищет баланс, тянется к Силе.
Отрекается от боли. Нет ее, нет раны, боли.
- Боишься меня, Оби-Ван?
Насмешливо усмехнуться, на пробу делая выпад. Мастер парирует без труда. Мастер вообще талантливый мечник. Жаль только, что этого ему всегда было мало. Он просто всегда хочет быть тем, кто указывает. А сейчас, просто-напросто,
боится.
И это почти смешно, только больно. Клинок – это всего лишь клинок, меч, орудие. Как же ему важны эти внешние признаки? Почему он не хочет спросить о причинах?
Почему ему все равно? Всегда все равно?
Энакин не чувствует усталости, боли или растерянности. Он убежден, он нападает на пробу и тут же отскакивает, приседает и обдумывает подсечки почти неосознанно, на инстинктах.
Нет веса, нет боли, нет даже ярости и недоумения, обиды.
Есть лишь цель – достать врага. Есть лишь цель – понять за что?
- Тебе было на нее плевать. На Асоку, и когда ты выбирал ее в падаваны своему бездарному ученику. И когда она пыталась выбраться. Ты оставил нас выбираться самостоятельно.
Неудачное решение, Энакин едва не получил по касательной по плечу. Нельзя. Так нельзя.
Ведь нет эмоций, есть покой.
И нельзя, не нужно. Запомни, зверь, запомни, раб. Нужно наконец принять, что падаваны были правы. И Уотто. И даже Китстер.
А мастер? Мастер!
Есть лишь знание. И только им нужно руководствоваться.
- И на меня плевать было, всегда. Один Квай-Гон достоин твоей привязанности? - Энакин кривит губы. Горько. Так горько и в тоже время, это почти освобождение. - Когда тебе надоест всем лгать?
Больше никого не осталось. Энакин смотрит, Энакин видит умирающую мать и ушедшую Асоку. И знает, что он идиот, потому что мастера не было никогда.
И он почти ненавидит Квай-Гона. За то, что навязал его мастеру. И тем самым сломал мастеру жизнь и судьбу. Энакин не хочет быть проблемой.
Никогда не хотел.
Он смотрит на мастера. На Оби-Вана.
На врага. Почти полностью потерявшего себя.
Милосерднее убить, правда?
- Контролируй свои эмоции, мастер. Это же путь на темную сторону, - насмешливо говорит Энакин, почти спокойный. Потому что есть только знание. И Энакин знает, что не сумеет убить Оби-Вана.
Потому что он слабак. Не способный помочь.
Освободить.
Это злит. Зачем он так? И мастер, и он сам.
Непонятно, неизвестно, что делать.
Становится легко. И можно отрешиться, видеть все со стороны. Знать, что мастер дернется, и слегка ударить Силой, подтолкнуть. Использовать правый клинок, синий, отвлечь.
Закрутить чужое лезвие – и свое. Пусть летят. Пусть вылетают.
Алое лезвие замерло в сантиметрах от чужой шеи. В голове у Энакина пус-то-та. А глаза усталые, больные. Которые смотрят в чужие – и в никуда.
- Нестабильных надо убивать, - Задумчиво рассуждает, спокойно и как-то смиренно. – Точнее, выгонять, но меня вы не выгоните. Я же слишком опасен. Сами так говорили Квай-Гону, который глупо так в меня верил. И что теперь со мной делать? Я ведь ненормальный. Опасный.
Энакин склоняет голову и кусает задумчиво губы. Чего-то не хватает.
- Ещё как присоединюсь к Дуку! Или начну мстить. И что вам, Великий Совет, тогда делать?
Энакин улыбается, ласково.
И качает головой, пытаясь отстраниться, пытаясь снова найти хрустальное спокойствие. Не выходит. Выходит только тоскливо и торопливо говорить.
- Я тебе завидую.  Герцогиня Криз... Она была хорошая. И она у тебя была. А у меня только мама... была. Я думал, что Па... Неважно. Помни ее, Оби-Ван, хорошо? Помни.
Энакин чувствует, что кружится голова. И, кажется, разошлись швы.
Но это неважно.
- Прости меня, мастер, - Энакин дезактивирует клинок в левой руке. Смотрит растерянно, абсолютно потерянно. А потом внезапно решительно щурится.
Берет дрогнувшую ладонь и вкладывает оставшийся клинок в руки мастера.
- Выгони меня из Ордена. Сам я уйти не смогу.
Не теперь. Когда все, что осталось – это Орден.
А нужно, нужно. Нельзя настолько подводить.
Ни мастера. Ни Квай-Гона.
Ни маму.
Энакин устало смотрит на мастера.
Энакин невероятно хочет, чтобы мастер послушался.
[icon]https://pp.userapi.com/c831508/v831508924/12b98a/QL1fZjgFDIE.jpg[/icon][status]not you[/status][sign]Но только пепел твоих сигарет

это пепел Империй[/sign]

Глаза у Оби-Вана совсем больные, несчастные. Энакин смотрит в ответ, не отводя взгляда, открыто и просто. Устало. Оби-Ван должен принять решение, в кои-то веки. Или нет.
Энакину уже все равно. Он довольно равнодушно рассуждает, что перед уходом нужно проверить способность Рекса командовать и дать ему подробные характеристики наиболее вероятных своих замен. Бросать ребят – свинство. Энакин зря нарывался, но не жалеет.
Оби-Вану давно пора понять, что витает в облаках. Пока не разбился о ближайшие скалы, потому что летает мастер на редкость бездарно. При всех своих возможностях и обучении.
Энакин надеется, что достопочтенный магистр все же решится поступить по совести. Иррационально, трусливо и почти до презрения. Впрочем, интересно, но ведь возможно уйти из Ордена, оставшись в армии? Это мерзко и нечестно, но можно попросить помощи канцлера Палпатина. И взять рекомендации от адмирала Юларена и, наверное, капитана Таркина.
Почти волнительно – начать искать работу. Точнее, оказаться без нее, потому что работа у Энакина была всегда. Интересно, а если вот теперь будет не джедаем, но все еще в армии, то зарплату платить будут? Надо спросить у Рекса, как-то никогда раньше не задавался подобными вопросами.
Оби-Ван шагает ближе, и Энакин настороженно щурится, напрягается. Почти жалеет, что в руках нет клинка, не понимает – а зачем? Зачем магистр подходит так близко, это же ненужно, не для отречения? А чтобы ударить, убить – нужен замах. Или Оби-Ван хочет, чтобы все как в странных сказках с рынка Мос-Эйсли? Обнять безумного брата, да клинок в сердце?
Оби-Ван слишком милый. Как вообще дожил до своих тридцати восьми?
Его беречь надо. Заботиться. Жаль, Энакин слишком устал пытаться помочь, сдался. Это мерзко, но это факт. Не справился, провалился. И, наверное, надо бы вспомнить Квай-Гона и попросить у него прощения, что не уберег падавана Кеноби, потерянную мальчишку.
Не хочется. Квай-Гон мертв, и это уже почти не злит и не трогает. Только сочувствуешь этому джедаю перед собой, который все никак не отпустит. Ни своего учителя, ни свою падаванскую косичку.
Иронично, почти до боли. Магистр.
Его бы вылечить. Да некому.
Не будет похвалы, мастер, некому уже хвалить. Дурак ты, а ведь когда-то я думал, что ты лучше всех, идеал. Оказывается, что и я дурак.
Докажи мне, что я неправ, а, мастер? Оби-Ван?
Оби-Ван странно смотрит. А Энакин все вспоминает, что тот его боится. И горько кривит губы.
Хотел честности? – получай.
Боится. Энакина всегда все боялись, иногда даже мама. Он всегда для всех слишком не такой. В детстве малыша Эни не терпели за то, что хозяевам полезен, что умеет угадывать их желания и не подставляться. Что они с мамой живут чуть лучше других, чуть больше свободы и получается все чуть лучше. А еще – они боялись «ненормальных штук» и презирали за мечты о чем-то большем, чем свой дом, жена и забраться на должность пожирнее.
За то, что честно говорил «я хочу быть свободным». За то, что потом начал утверждать «я буду свободным». И даже строил немыслимые планы и механизмы, чтобы найти рабский чип. Ненормальный мальчишка.
А в Храме он был слишком обычным. Помнил и скучал по маме, не был так начитан, не знал элементарного. И смел спрашивать о кодексе – да еще и отобрал у кого-то возможность стать учеником рыцаря и рыцарем. Да еще и рвался вперед, в будущее, в лучшие ученики.
Мало того, что рвался – получал. Достигал. И бил в ответ на резкие слова. Совсем как в детстве.
Ненормальный даже среди ненормальных.
Избранный. И не отмыться.
Энакин отчетливо слышит грохот собственной детской веры, что для мастера он был обычным. Настоящим учеником, а не просто обещанием, неведомой зверушкой, опасностью.
Энакин усмехается, зло и насмешливо. Вот значит как, да, мастер?
Все становится просто. Энакин склоняет голову и ждет решения магистра Оби-Вана Кеноби. Да, изгнание должно проводиться всем Советом. Но Энакину хватит и того.
Забери мое слово.
Ну же. Перестань бояться!
Оби-Ван медлит. И Энакин тяжело вздохнул, едва поборов желание закатить глаза. Неужели так сложно? Всего то одна ритуальная фраза.
Клинок Энакин уже отдал.
…что?

Оби-Ван склоняется ближе. Энакину кажется, что он сошел с ума.
Теперь уже окончательно и бесповоротно.
Оби-Ван смотрит на него решительным, каким-то отчетливо-строгим, абсолютно уверенным взглядом. А Энакин пытается понять, что он сказал.
И почему его лицо настолько близко, что уже начались галлюцинации. Оби-Ван его поцеловал? Мастер его поцеловал?! Да что за чушь лезет в голову?
Будто чужой рот касается его рта, и это как-то слишком тепло, мило, хорошо. Совсем свихнулся от одиночества? Оби-Ван даже не закончил фразу.
Энакин с трудом перебарывает желание потрогать собственные губы. И постучаться головой о ближайшую стенку. Будем милосердны к себе – мягкую стенку.
Энакин отводит взгляд и очень надеется, что у него не написано все на лице. Такие мысли и иллюзии – они жуткие. Неправильные, да и с чего? Просто мастер хочет его обнять. Вот так, да, обнять. И притянул ведь почти как в детстве. Просто теперь Энакин выше и все кажется иначе.
Может быть, старая Эсхи не лгала, когда говорила, что всем нужны прикосновения? Раз уж теперь даже от мастера хочется… видится.
Ой, да ладно! Надо подумать об этом позднее! И уж точно бежать, это не только джедая, человека не очень достойно. Лучше думать о другом.
Например, что Оби-Ван там говорил?
Должен? И что же вы должны, мастер?
Энакин неловко хлопает мастера по плечу и кривит губы. Что может ободрить лучше хорошей, язвительной колкости? Заодно и гадости всякие из головы вылезут.
Ведь все так просто. Стоит открыть рот, сбить градус не нужной пафосности и…
Закрыть рот Энакин просто не успевает. И ему это вот точно не кажется.
Мастер настойчивый. Жесткий. И абсолютно не сомневающийся.
Энакин виснет на последней мысли и не может ничего сделать, пока его так беспардонно целуют. Неправильно? Не может быть? Мастеру явно плевать.
Энакин думает, что ему подмешали какой-то убойный наркотик. И какой-то слишком действенный, потому что этот поцелуй совсем не похож на те, что были раньше. Мастер – это не Падме, явно.
Нервно дергается уголк рта, и хочется тихо фыркнуть. Мастер почему-то не менее родной, близкий. И настойчивый, и гладит, как дикого зверя.
Энакину хочется смеяться. Энакину хочется ржать во весь голос.
Он скорбно смотрит в глаза мастера и отвечает. Неловко, неуклюже и неумело. Думает, что позориться – так по полной. А мастеру явно нравиться люди с красными клинками – не зря так на Асажж смотрит.
И это странный уход от проблем… только приятный. Наверное. Энакину вот приятно, хотя не должно быть. Надо вообще отстраниться, дать мастеру в нос и вернуть долг в виде зануднейшей лекции о том, что «джедаям не положено». В общем-то, никому не положено, но.
Энакин потом. Энакину сейчас хорошо, как будто до этого момента все еще был на поле боя. С врагами везде и еще чинушами над душой.
Мастер держит крепко, обнимает, даже когда заканчивает сходить с ума. Впрочем, про безумие – это еще вопрос, но поцелуй заканчивается точно. А Энакин утыкается лбом ему в плечо и упоенно смеется, кажется, иногда всхлипывая. Прекратить вот только никак не может.
Это все нервы. Точно, нервы. И да, Энакин точно не это имел ввиду. Когда призывал прекращать ходить по кругу и лгать. Точно не это.
Оби-Ван, ты идиот… Оби-Ван.
Мастер, чтоб тебя!
[icon]https://cdn1.savepice.ru/uploads/2018/6/17/03d34548f799004e5955b39e023ded15-full.png[/icon][status]master?[/status]