[nick]Master May[/nick][status]Jar-Jar?[/status][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0615/57/447c108a908b012964b60c4635d1b157.jpg[/icon][sign]Кто-то однажды сказал, есть только два способа прожить свою жизнь: жить, смотря вокруг и жить, видя мир вокруг. Чудеса в мире случаются очень редко, а может, всё вокруг нас является чудом...[/sign]

Пыль…

Она пела, звенела и переливалась радужными и золотыми волнами. Тяжелый, сонный, ленивый воздух вокруг был почти недвижим - но течения Силы не отменить, не остановить, не замедлить. И потому вокруг мастера-экзорциста (дже-да-я, правильно говорить “мастера-джедая”, мастер Рейнхардт, когда же вы уже примете это к сведению, а?) Мэйлори Рейнхардта даже в полном искусственном безветрии почти стерильного и невозможно сухого воздуха космопорта колыхались волны и барханы золотой пыли.

Мэй сидел прямо на помянутом воздухе, подобрав под себя ноги в мягких белых шальварах (султанский подарок с прошлого его заезда сюда, местная роскошь вне всяких местных же границ, удобная одежда, жаль, что маркая до хаттов[nick]Master May[/nick][status]Jar-Jar?[/status][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0615/57/447c108a908b012964b60c4635d1b157.jpg[/icon][sign]Снимаю... Порчу...[/sign]) и расфокусировано смотрел в огромное транспаристиловое окно, за которым были невозможно синее небо и невозможно желтая песчаная пустыня.

Султан (правильно называть его “вождь”, мастер Рейнхардт, это более корректное отражение сути его титула, я вам сотни раз это уже говорил) очень хотел влиться в стройные ряды цивилизованных миров. Потому в спешном порядке на вырученные от продажи невероятно мягкой ткани из каких-то аборигенных зверей, название которых мастер Мэй в этот свой визит доверил запомнить Раднари, местный правитель (не глобальный, но вождь самого большого племени на планете) построил несколько вполне современных даже для верхних уровней Корусанта сооружений. В числе которых был космопорт (почти никаких разрушений, только один раз погнул все мачты антенн), султанский дворец (взрывал два раза, один раз всего лишь вынес все окна) и огромный автоматизированный животноводческий комплекс (туда Мэя не пустили, видимо, опасаясь, что если пустят, то денег на восстановление дворца и космопорта взять будет просто неоткуда).

И все в этой благой инициативе многомудрого и столь же уважаемого султана было прекрасно, кроме одного. Он, зараза такая, никак не мог определиться, в ряды каких именно - имперских или республиканских  - миров хотел бы влиться. Шаткое равновесие во времена шаткого перемирия, когда даже одна маленькая и пустынная планетка, населенная смешными кругленькими жителями и теми самыми шерстеносными зверями, могла стать решающей песчинкой на весах, определяющих будущую победу.

И в любой из иных своих сюда визитов голова у Мэя болела прежде всего именно по поводу того, как бы не нарушить это вот хрупкое равновесие, а в идеале - склонить его в сторону Республики. Получалось это у него… как-то. То есть как обычно получалось: с одной стороны ужас-ужас-ужас какой-то, но с другой - очередное вот личное приглашение султана, дареный придворный костюм, шитый золотом (вы знаете, как вас прозвали местные, мастер Рейнхардт? Нет? “Золотой человек”! Мне кажется, что вы произвели на них впечатление), и выделенный султаном в личное пользование дорогого гостя камер-адъютант, который сейчас с упоением рассматривал ришийскую пальму в запыленной кадке. Пальма даже для видавшего виды придворного была той еще диковинкой. Так что Мэй не стал препятствовать чужой тяге к знаниям и просто отпустил бедолагу поближе к его ботаническому сокровищу Нока Дрейвена.

А сам сидел, лениво шевелил пальцами и парящими в воздухе предметами их с Раднари багажа, курил трубку с расслабляющей смесью трав и выдыхал в воздух смешных дымных тукат. И так же лениво думал о тысяче вещей разом. О том, что Раднари точно накупит в местных лавчонках чего-то такого, что можно использовать в работе, вместо того, чтобы купить себе фруктов… хорошо, не фруктов, фрукт, на большее их денег просто не хватило бы. О том, что в этот вот их визит Сила явно благоволит ему - Совет отправил их с Раднари не самотягом, как это водилось у Совета обычно (вы прирожденный дипломат, мастер Рейнхардт, вы справитесь, мы в вас никогда не сомневаемся - сделайте же что-нибудь… но, если можно, то вот не  как в тот раз, пожалуйста), а в компании какого-то мастера Аэлары, который, как Мэй надеялся, был вот тем самым прирожденным дипломатом, сумеющим наконец-то склонить вечно мятущегося султана туда, куда надо.

О том, что каналов связи перед этой миссией было два: один официальный с пухлым и лучащимся радостью от лицезрения старого друга (глаза б мои тебя не видели, но выбора нет, моя жена от тебя почему-то без ума и все уши прожужжала тем, чтобы я потребовал именно тебя, а дворец я отстроил, так и знай, - и еще прочнее прежнего!) личиком султана; и второй, приватный и неофициальный  - с уставшим и испуганным лицом Адвейто, особо приближенной к султанской семье шаманки. Пожилая женщина была напугана почти до невменяемости, так что конкретной информации от нее Мэй не получил. Только и смог понять, что кто-то из султанских чад резко “сменил свою лунную тень”. В переводе с местного это могло означать что угодно: от шизофрении до работы по их с Раднари профилю. Мэй, как всегда в подобных случаях, малодушно надеялся на шизофрению.

Мысли стройно и неспешно текли своими чередами, воздух вокруг спал и видел сны, и кружилась, кружилась, кружилась золотая пыль. Все было так покойно и дремотно, так расслабленно и спокойно, что когда совсем неподалеку от Мэя взяла и открылась дверь - это было подобно выстрелу из пушки в ухо…

… бесконечный не то рассвет, не то закат - небо в золоте и меди, плывущие в вечность тонкие перистые облака, золотая дымка над золотой водой, бескрайние холмы, - и сворачивающаяся в груди какая-то невероятная, запредельная свобода, легкость и радость. Бесконечное, безбрежное ожидание чуда. И само это чудо, и свет, и прикосновения нежных рук, и что-то еще, чему он не знает названия, но оно - вот оно! Бьется в груди и под его кожей мягкими толчками, и хочется не то кричать от радости, не то плакать от чего-то щемящего и сладкого, что свернулось в этот миг под сердцем…

… это было не так, как когда он встретил Раднари. Совсем, совсем иначе. Нет, дверь его падавана тоже была сильной (высокие стрельчатые окна в кружевных переплетах, ступени в небо, синева и невидимое, но бьющее в них солнце; тишина и полная, обезоруживающая чистота), но это… подобных этой двери перед Мэем еще не открывалось никогда. За всю его, полную самых разных встреч и открытий, жизнь. Это было… самое, самое лучшее на свете волшебство. И он отчаянно не хотел, чтобы оно заканчивалось. Так не хотел, что просто взял и потянулся к обладательнице этой самой двери всем собой. Телом, душой, Силой...

… очнулся он от того, что его копчик со всего размаху соприкоснулся с полом. А  на голову с того же размаху приземлился здоровенный фиркопластовый планшет, на котором Раднари обычно крепила свои схемы. Багаж, потерявший опору, живописными грудами обрамлял место крушения гордого летучего экзорциста.

“Ну здравствуй, жопа… давно не виделись, да? Кажется, приключения начинаются. Но… но где же она? Я… я не хочу, чтобы она уходила. Я хочу остаться с ней. Как и почему - пойму потом… когда догоню!”

Мэй совершенно беспомощно, подобно перевернутому на спинку толстому жуку, задрыгал ногами, пытаясь наново активировать выбитую над тем самым пострадавшим копчиком руну и поднять весь приваливший его хлам обратно в воздух. Руна издевательски отказывалась зажигаться.

“Да меть твою ешь, а?! Уйдет же, как пить дать уйдет! А я даже лица-то толком не видел… понятия не имею, какого она вида… а-а-а-а, ззза-раза, давай, рас-ка-чи-вай-ся!!!”

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-06-15 22:20:25)

[icon]http://static.diary.ru/userdir/1/0/1/4/1014798/85764827.jpg[/icon][status]ученица чародея[/status][nick]Раднари[/nick][prof]Будущий экзорцист (надеюсь). Мне прочат военную карьеру, но моя жизнь уже посвящена выбранной мной работе, а мое сердце навсегда отдано моему мастеру (и нет, не в том смысле, как вы сейчас подумали!).[/prof][sign]а кто возьмет на ручки гигантских человекообразных роботов?[/sign]

Космопорт был здоровенным, прохладным, по сравнению с улицей, и непривычно-тихим. При таких размерах в нем должен бы гудеть нескончаемый улей из голосов, шагов, смеха и, конечно, нескончаемых мыслей разумных - но Аскадж пока была совсем не популярной точкой полетов, и космопорт ее был относительно пустым. Нет, Раднари, конечно, не умела читать чужие мысли, но присутствие рядом большого количества разумных, само собой, сбивало концентрацию и мешало думать. Лучше всего ей работалось в тишине и уединении - ну хорошо, хотя бы в уединении (мастер не считается).

Она порой тихо усмехалась про себя о том, что другие встреченные ею джедаи обычно называли свой род деятельности "служением", чем бы они ни занимались, от военных действий до перекладывания файлов в административной части - а они с мастером как-то привычно и обыденно называли "работой" то, что остальным и на голову-то не налезало: темные артефакты, зараженные порчей места, одержимых разумных…ну и также - все то, что надо сделать, чтоб вернуть это условно-живое - в живое либо в мертвое состояние. И пусть она пока была всего лишь подмастерьем, не полноценным экзорцистом (и получится ли ей стать им, когда она закончит обучение…ох нет, об этом лучше даже не думать), каждое сделанное ими дело вселяло в ее сердца ощущение гордости за хорошо сделанную работу. Да, чувство превосходства над другими было в их деле штукой не просто плохой, а попросту опасной, но ведь не было ничего плохого в том, чтоб радоваться очередному очищенному месту или очередному разумному, ставшему свободным - так или иначе?..

Раднари прекрасно понимала, как страшно рискует мастер каждый раз, проводя свой ритуал ("Раднари, ты ведь понимаешь, что нам не бывает смерти, и посмертия нам тоже нет?.." - "Понимаю, мастер…" - и сжать сильнее в ладони руну, которая несет в себе волну очищающего, испепеляющего огня). Это была ее задача, одна из многих - в свое время не дать надежде обмануть себя, вовремя понять, что мастер уже не вернется - и развеять по ветру его тело, тело самого дорогого ей на свете человека, ставшее приютом очередного - слишком сильного - или слишком коварного - или слишком хитрого - или слишком изворотливого - спектра. Ей хотелось верить, что этого никогда не случится. Ей хотелось верить, что мастер, в очередной раз впуская  - заманивая, затягивая - в себя сущность, в очередной раз победит - и вернется собой. Но в этом никогда нельзя было быть уверенным.

Каждый раз, когда он уходил в свои одинокие странствия, не взяв с собой ее, день за днем она старательно не думала, что вернуться может вот совсем не он. А когда он возвращался  - несколько долгих минут после встречи она, сама почти ненавидя себя за это, всматривалась и вслушивалась - не изменился ли оттенок его татуировок, не исказился ли их свет, не поблекли ли те, самые главные - на левой скуле и на тыльной стороне правой ладони? Она знала, что ее собственный рисунок, привязанный к его нитям жизни, не должен дать сбоя, не должен дать ошибки, должен отозваться резкой болью там, за ухом, у виска, если…если что-то пойдет...совсем, окончательно и бесповоротно не так. Но…что если она ошиблась при его создании? У них - к счастью - до сих пор не было возможности проверить. Вроде бы довольно было и того, что он зудел на реальную угрозу для мастера и безмятежно молчал в те моменты, когда тот с грацией пьяного пингвина проходил между вроде бы смертельных опасностей, которые каким-то чудом, тем не менее, его не касались. Вроде бы довольно... но сработает ли он, как надо, в тот самый миг, когда?..

...Впрочем, ни о чем из этого Раднари и думать не думала, не думала она и о странном вызове сюда или там о высокой миссии Республики на этой планете - ее задача прямо сейчас была куда проще и приземленнее. Поэтому вместо этого она прилипла носом к очередной витрине. Да, она догадывалась, что продающиеся здесь вещи там, за стенами космопорта, будут стоить в несколько раз дешевле. Но там их нужно будет еще искать - и не факт что найдешь. Что-то из здешнего производилось строго на экспорт, для гостей, и у местных этого было просто не найти. Она уже успела тайком, отведя глаза охране космопорта, сбегать на местный рыночек за углом (какой же вылизанный космопорт обойдется без барахолки в глухих дворах рядом!), обшарить более приличный базар прямо у выхода и вернуться, совершенно довольная своей добычей - но мастер-то сказал посмотреть лавочки в самом космопорте, кредитов у нее сколько-то осталось (и даже образовалось сколько-то местных монет, похожих на хитро выдолбленные кусочки кости - позвонки? - разного размера и, соответственно, разной же ценности, но вот их тратить пока не хотелось), и... а почему бы и не посмотреть, собственно?

Она успела купить какой-то мешочек с травами (интересно пахнет, надо будет проверить состав, возможно, пригодится как один из компонентов...), прицениться к деревянной шкатулке (издалека показалась интересной, вблизи - нет, не настолько... по крайней мере, выбитые на ней знаки не значили ничего интересного), осознать, что это... что-то странное... чувствуется совсем не от нее, а от вот той вот невзрачной статуэтки в дальнем ряду, и даже спросить о цене - когда легким толчком в сознание прошлась волна по Силе. Что-то изменилось - и Раднари была совершенно точно уверена, что это что-то связано с ее непутевым мастером.

Пришлось переспрашивать цену еще раз, и даже заплатить, не торгуясь (оставлять добычу здесь - вот еще, а на то, чтоб торговаться, не было совершенно никакого времени, да и желания не было тоже), и отбрыкаться от попыток навязать, на радостях, еще и вот тот вот набор свеженьких штамповок, и не отбрыкаться от совершенно безвозмездно навязанного ожерелья из скорлупы каких-то местных орехов (милая штука, да и пахнет вкусно) - чтобы наконец резво развернуться в ту сторону, где должен был сидеть ее мастер...

Но вместо того, чтоб чинно сидеть среди вещей, мастер как-то потерянно возился на полу, и вокруг в живописном беспорядке были разбросаны их вещи. Не ранен, нет, колебаний больше не было, все выглядит нормально - похоже, просто упал. "Понятно, опять руна сбилась", - мысленно вздохнула Раднари, подходя ближе. Мастер, будучи абсолютным гением в их общей работе (Раднари была в этом убеждена и более того - получила тому достаточно подтверждений), в бытовых ситуациях был совершеннейшим младенцем. "Еще и шишка будет... а то и не одна", - привычно отследила она розоватый след на многомудрой и такой же многострадальной голове мастера. - "Надо б холодное приложить, да где ж его взять тут... разве что руну начертить, да как бы не коротнуло. Ох, горе ты мое..."

Можно было бы опять-таки активировать руну, поднимая в воздух вещи и самого мастера, или призвать Силу - но с мастерскими штучками никогда нельзя было быть твердо уверенным, как оно сработает, особенно без предупреждения. Поэтому Раднари просто молча перешагнула через вещи и протянула мастеру свою коричневую крепкую руку. И только сейчас боковым зрением заметила стоящую рядом девушку в местной одежде - но совершенно очевидно не местную. "Интересно, кто бы это мог быть и по какому делу?" - подумала она.

Отредактировано Hero of Tython (2018-06-20 18:45:43)

[nick]Master May[/nick][status]Jar-Jar?[/status][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0615/57/447c108a908b012964b60c4635d1b157.jpg[/icon][sign]Кто-то однажды сказал, есть только два способа прожить свою жизнь: жить, смотря вокруг и жить, видя мир вокруг. Чудеса в мире случаются очень редко, а может, всё вокруг нас является чудом...[/sign]

Это было как удар тримантиевой двутавровой балкой. Мэя било такой, когда он на нижних уровнях Корусанта упокаивал одного сильного джедая-телекинетика. Бедняга умер еще во времена Разрушения, но никак не мог поверить во все произошедшее - ни в свою смерть, ни в успешное нападение ситхов - и потому отказывался слиться с Силой. Восстанавливался после того случая Мэй долго, и были риски получить киберпротез вместо всей нижней части тела. Короче, приятного было мало.

И вот сейчас, когда он стоял и слушал нежный голос, лучащийся сладостью и расположением, параллельно с этим слыша раздражение, злость и какую-то ядовитую иронию, ощущения были теми же: тупой удар и онемение. Пустота, которая медленно, с каждым новым ее словом заполнялась болью. Мастер-джедай Аэлара (он чуть было не брякнул про “а я думал, что вы мужчина”, но боль вовремя свела судорогой его губы) не говорила ничего такого, чего Мэй о себе не слышал бы. Но до нее ему все подобные утверждения, тысячи раз проговариваемые иными разумными, были попросту безразличны. Он не совершал ничего такого, чему не было бы веской причины. Он не нарушал правил, которые ставили бы что-то под угрозу. Или… или все-таки нарушал?

Кровь отхлынула от его лица, оставляя белизну и бесконечный холод. Мэй слушал каждое слово и, даже если бы не было так невыносимо больно разомкнуть губы, то ему все равно нечего было бы сказать в ответ. Не было ничего такого, что бы не звучало, как жалкое оправдание, не достойное даже ребенка.

“Почему. Мне. Так. Больно?”
“Почему?”

Раднари его состояния не облегчила. Его падаван вполне ожидаемо внесла их попутчицу и, увы, похоже несостоявшуюся соратницу в категорию “агрессивные проповедники буквы Кодекса и духа Ордена, вычеркиваем” и, ограничившись условно-вежливым натужным приветствием, включила режим игнорирования помех. Боль внутри Мэя в ответ на это ее действие радостно оскалилась и продолжила набирать обороты.

“О-о, да я смотрю, у нас тут пробой? Что такое? Кто-то очень хочет навеки остаться на поле? Кто-то может позволить себе такую роскошь, как колебания, страх или -  о, роскошь! о, пиршество! - боль?” - внутренний голос, говоривший с ним сейчас, имел отчетливые интонации мастера Радживари, старого, сварливого спектра, которого Мэй подчинил себе по большой случайности, и порой сам не знал, куда деваться от его брюзжания и придирок. - “Ну, дорогой мой Маравада, милый мой Молчун, я тебя просто не узнаю. Тебе же столько лет это все выговаривали на всех языках Галактики. И ты даже ухом не вел. Что же у нас изменилось сейчас? В чем проблема, юноша?”

“Я не знаю.”

“Ну так узнай, Бездна тебя пожри!!!” -  внутренний критик буквально рявкнул внутри его головы, и боль на миг отступила, сжавшись в колючий и горький комок где-то под сердцем. Мэй машинально активировал последовательности-подавители, выжженные на коже его бедер, но эта боль, похоже, не имела физической природы. Это было что-то иное. Голос мастера Радживари, тем временем продолжал свою побудительную речь: “Напрягись, узнай, иначе Бездна и впрямь тобой закусит. И я так и не выясню, кто из вас, дураков, в этом поколении возьмет верх - ты-идиот или этот сумасшедший Авамараваш…”

Узнать. Нужно понять природу своих ощущений. А для этого… нужно будет как-то… договориться с мастером Аэларой. Нужно… нет, не нужно - он хочет договориться с ней. Он хочет понять. Хочет…

Мэй низко поклонился девушке с солнечным ветром внутри - полный церемониальный поклон, который использовали еще в ритуалах джедай’и. Выражение полного признания правоты собеседника и готовности к конструктивному диалогу. Выпрямился и деревянными, совершенно непослушными и белыми губами выговорил:

- Я приношу вам свои самые искренние извинения, мастер-джедай Аэлара. За свое вопиюще недолжное поведение. За небрежность и невнимательность моего падавана. И хочу заверить вас, что приложу все усилия к тому, чтобы не… нарушать комфортного течения вашей миссии. Простите меня, пожалуйста. И да, мы полностью готовы отправляться.

“Почему. Мне. Так. Больно?”

Узнать о реакции мастера Аэлары на собственные слова Мэю помешал спешно вкатившийся в их тесный и напряженный кружок камер-адъютант. Маленький аскаджиец был насмерть перепуган и оттого сверх меры говорлив. Мэй едва поспевал за течением его речи, сводящейся после отбрасывания всех цветистых эпитетов и оборотов к банальной просьбе не выдавать бедолагу султанше. Которая, если до нее что-то дойдет, точно будет в ярости и его, камер-адъютанта, разжалует. Или вообще повесит. Потому как не усмотрел, не доглядел, все проворонил - и высокий гость пострадал по его вине. Будь проклята ришийская пальма и все ее родичи до сотого колена!
Положенная местным религиозным догматом беззаботная улыбка давилась с трудом. Но Мэй осилил-таки натянуть ее на лицо, осилил поймать под мышки падающего к его тапочкам без задников аскаджийца - тот порывался лобызать стопы благодетеля, но благодетель полагал это излишним,  -  и  поставить его вертикально. Осилил представить сотрудника султанской дипслужбы девушкам: максимально вежливо, максимально корректно, синхронно переводя с аскаджи, на котором говорил довольно бегло (как-никак четвертый залет… то есть прилет сюда, да) на бэйсик и обратно.

Осилил передать Раднари чемоданы, а себе оставить кучу мелочи, среди которой были разнонаправленные вещи и артефакты, и потому контролировать ее было много сложнее. Осилил дойти, сопровождая всех, до выхода из космопорта, у которого, прикорнув в тени, дремали огромные, очень похожие на рососпинников, ящеры, украшенные помпезными седлами. Осилил вежливо предложить всем свою помощь в посадке на этих самых типа-рососпинников и получить ожидаемый молчаливый отказ от Раднари, неожиданное вежливое согласие от мастера Аэлары и горячую благодарность от камер-адъютанта, который, похоже, боялся то ли их транспортных средств, то ли высоты просто до немоты. Осилил усадить сначала солнечную девушку - осторожно, очень-очень осторожно, не у-ро-ни, пусть вот даже ты за всю свою жизнь никого не ронял, - а потом и аскаджийца в седло телекинезом, вызвав у того неподдельную детскую радость. И все это - с беззаботной, безмятежной улыбкой на губах. Все это с колючим и невыносимо тяжелым шаром боли внутри.

А вот сам в седло забраться не осилил. Пробой, впрочем, был вещью вполне ожидаемой, при его-то нынешних кондициях. А ящеры, похоже, были слабо, но силочувствительными. Так что когда Мэй поднес руку к луке седла, чтобы ухватиться за нее, и случайно задел локтем шкуру животного - случился нормальный такой бадабум. Хвала Силе, ящер оказался существом крайне флегматичным, и на огромную золотую искру отреагировал всего лишь движением крупа. От которого Мэя снесло вбок на пару метров.

Боль непонятная внутренняя на короткий миг вытеснилась болью телесной, а потом в дело пошли рисунки-подавители на ногах. Заодно с ними Мэй включил и климат-контроль: воздух снаружи космопорта был сухим и очень горячим. Тонкие вихорьки Силы тотчас закружились вокруг него, создавая ветерок и прохладу. Парой вежливых реплик успокоив мало что не рыдающего сопровождающего, кивнув Раднари, мол, все в порядке, полет нормальный, и попросив у девушек прощения за задержку, Мэй очень быстро метнулся на стоянку местного, кхм, общественного транспорта. Где за два креда стал обладателем маленького горбатого четвероногого зверька, больше всего напоминавшего фелинкса, только с длинными ногами на мозолистых подушечках. Именно на таких зверьках он и ездил на Аскадж во все предыдущие свои визиты. С этими зверьками у Мэя проблем не возникало.

Прибыв к общей процессии на своем крохотном средстве передвижения, Мэй зацепил поводья своего ящера за седло Раднари, и, улыбаясь все так же безмятежно, сообщил сопровождающему, что он готов. Тот, радостно подпрыгнув в седле, длинной переливчатой трелью отдал ящерам приказ двигаться вперед. Мэй, ласково почесав своего несуразного транспортного друга за пушистым ухом, отправился следом за процессией. Кучу вещественной мелочи в пузыре он закрепил-таки на спине порожнего ящера - а чего тот вот будет простаивать?

Через пару километров, когда вышки космопорта скрылись за барханами, он подъехал сначала к Раднари. Так было… проще.

- М-м, если ты вдруг скучаешь или дуешься, то, может быть, глянь в Йаломе классификатор. Я понятия не имею, с чем мы столкнемся, так что придется диагностировать на месте. И, скорее всего, это придется делать тебе, извини. Меня, как обычно, захватит султанша, и от нее фиг вырвешься. А вот у тебя будет шанс расспросить их главную шаманку и посмотреть на детей. Лады? Возьмешься? Пока же ты общаешься с любимым автором, я… поеду поговорю с мастером Аэларой, у меня есть к ней пара вопросов. Не скучайте тут без меня.

Он дождался ответа, помахал рукой, состроив привычную его падавану рожицу, и придал ускорения своему зверьку. Тот довольно шустро рванул вперед, догоняя ящера, на котором ехала мастер Аэлара. Поравнявшись с транспортным средством девушки, Мэй поднял глаза вверх, и, прокашлявшись тихонько, спросил:

- Мастер Аэлара… извините мне мою назойливость, пожалуйста, но… не будет ли у вас пяти минут для… разговора?

Боль тягуче перекатывалась внутри, а с лица по-прежнему не сходила одобряемая Лунной Дамой безмятежная улыбка.

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-07-23 01:22:22)

[nick]Master May[/nick][status]Jar-Jar?[/status][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0615/57/447c108a908b012964b60c4635d1b157.jpg[/icon][sign]Кто-то однажды сказал, есть только два способа прожить свою жизнь: жить, смотря вокруг и жить, видя мир вокруг. Чудеса в мире случаются очень редко, а может, всё вокруг нас является чудом...[/sign]

Больно.
И пусто.

Боль - непонятная, неизвестно откуда взявшаяся, имеющая четкий источник, но не имеющая объяснений. А вот пустота была знакомой, привычно-усталой, никакой. Так Мэй ощущал себя всякий раз, когда пытался объяснить (когда-то давно-давно-давно), почему не делает того или иного из тех действий, что предписывали правила Ордена и Кодекс. Всякий раз после таких диалогов - хотя правильнее было бы называть их монологами, потому что говорил обычно только он, а остальные… делали вид, что слушают, на деле думая о чем-то своем,  - он ощущал эту гулкую и усталую пустоту. Пару раз его пытались на нее поймать, но к тому моменту она стала настолько привычной, что спектры отступались в итоге сами, понимая что вот этим его уязвить не получится.

Но в этот вот момент пустота была особенно пустой. Голос солнечной девушки был низким, и на дне каждого слова пряталась легкая хрипотца. Мэй поднял глаза и посмотрел туда, куда указывали местные приличия. То есть в район покрывала. 

- Видите ли… я… -  слова, с которыми он и в обычные-то дни не очень дружил, сейчас подбирались из рук вон плохо. Были негодными, неточными и ничего не объясняющими. Все как всегда. Все было совершенно так, как обычно. Кроме одного… точнее, двух факторов. Боли, странной и непонятной, свернувшейся клубком внутри, и никуда не девающейся. И странного упрямства, которое толкало его на то, чтобы все-таки попробовать объяснить. Все-таки как-то во всем разобраться. - Я хотел бы попросить вас об одолжении. Это... личный вопрос, и вам он может показаться очень странным. Точнее, он точно покажется вам очень странным, но… но для меня это очень важно. Вопрос жизни и смерти, и это не гипербола. - Мэй прикусил губу, пытаясь наименее по-идиотски сформулировать свою просьбу. Потом, тихо выдохнув, на одном дыхании выпалил-таки негромко. - Не могли бы вы… отчитать меня? Вот так, как в космопорту? То есть вы совершенно правы, просто… не могли бы вы вот так же высказаться в мой адрес еще раз? Пожалуйста, это очень важно для меня… От этого может зависеть не только моя жизнь. Пожалуйста?

Руки его в  протяжении всей его пламенной речи машинально и неспешно поглаживали теплые ушки зверька под ним. Взгляд, рассеянный и мятущийся, то и дело соскальзывал с ничего не выражающего покрывала, за которым скорее всего прятался скорый отказ, на ряды блестящих аскаджийских украшений на ее груди. “Солнце”, “земля”, “урожай”, “река”, “девушка”, -  ряды знакомых символов, отчеканенных на тонких пластинках и цилиндрических бусинах приносили некоторое успокоение. Так, словно ты встретил старого, пусть и не совсем близкого знакомого в гудящей и безразличной толпе в космопорте, - “цветок”, “улыбка”, “Лунная Дама”, “ночь”, “закат”, “ветер”, “радость”, “вечность”,”улыбка”, “дорога”...

Кровь отхлынула от его лица вся разом, оставляя по себе белизну, дикий какой-то страх -  откуда?! почему?! - и шок. Первым порывом было сорвать это… эту… дрянь с ее шеи одним быстрым рывком и разметать по пустыне так далеко, чтобы никто и никогда не смог собрать ее обратно. Вторым порывом было - да, тоже сорвать, но голыми руками, глядя на то, как плавится и течет в золотом мареве его печатей самый гадкий, самый отвратительный заговор из тех, что он вообще видел на этой планете. Милое пожелание веселой, быстрой и мучительной смерти. Потому что чем сильнее мука, тем шире должна быть улыбка во славу Лунной Дамы. А тут эти вот улыбки поминались буквально через раз. Грубая, примитивная, но действенная как удар дубиной по голове, работа.

“Только бы она не трогала… это… это руками! Надо как-то… надо… снять. Надо снять это, но тихо. Осторожно. Разобрать. Найти того, кто ей это дал - она не могла сама это на себя нацепить, не думаю. У дипкорпуса неплохие консультанты, они не пропустили бы такое. Или… или пропустили бы?! Но… так, нет. Стоп. Давай все по очереди. Сначала - снять и поместить в экран. Потом - прочитать толком, посмотреть на почерк составителя внимательно. Потом - найти деятеля и… поговорить с ним предметно. Очень-очень предметно. До самого донышка.”

Мэй с трудом оторвал взгляд от отвратительной поделки и снова поднял его на уровень покрывала. От нерешительности и  сомнений не осталось и следа: страх, что с ней что-то случится, хлестким хлыстом выбил все эти ненужные сантименты из его головы. Сам по себе страх тоже был потенциально опасен, но с этим надо будет разбираться позже. Пока же - нужно было как-то осторожно, быстро и культурно разъединить мастера Аэлару и ее смертельно прекрасное украшение.

- И у меня еще одна просьба внезапно образовалась. Я тут вижу, что у вас на шее висит прелюбопытнейший образчик древне-аскаджийского прикладного искусства. Вы не могли бы одолжить мне его? Буквально на день-другой. Я непременно вам его верну. А если вы пожелаете, то могу и попозже, при вас, расшифровать, что именно там написано, - Мэй посмотрел на Аэлару твердо и прямо, и лицо его изрядным образом контрастировало с его беззаботным тоном. - Местные украшения, особенно старые, как это вот, порой представляют собой целые летописи. И содержание у них - очень и очень занимательное. Только если вы согласитесь, то позвольте... я помогу вам его снять? Мне это будет много проще, а вам однозначно так будет удобнее.

“Если на этой дряни и есть запись, то пишут голос, видеопоток это все - заглушит к хаттам. Так что улыбайся и прикидывайся рассеянным ученым. Как всегда. И надейся на то, что ее неприязнь не возобладает над ее же здравым смыслом и наблюдательностью.”

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-07-03 13:52:28)

[nick]Master May[/nick][status]Jar-Jar?[/status][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0615/57/447c108a908b012964b60c4635d1b157.jpg[/icon][sign]Кто-то однажды сказал, есть только два способа прожить свою жизнь: жить, смотря вокруг и жить, видя мир вокруг. Чудеса в мире случаются очень редко, а может, всё вокруг нас является чудом...[/sign]

- Я искренне благодарю вас за эту любезность, мастер Аэлара, - слова положенной этикетом благодарности гладкими камешками-окатышами еще только падали с губ, а Сила, согласная с его волей, уже принялась за дело. Из “пузыря” на спине мерно трюхавшего рядом ящера в руку стремительно пришли два небольших диска: очень старые артефакты, которые, Мэй знал это точно, принадлежали еще джедайи. Один со знаком незаметности: кто бы из живых не интересовался ими - сейчас он делать это перестанет и подобного желания у него не появится до тех пор, пока артефакт будет в работе. Сопровождающему знать ничего не нужно, а Раднари эту игрушку почует, с ее действием она знакома. И, если его падавану понадобится что-то срочное - у нее есть нейтрализатор. Сама же вещица была незаменима, когда надо было предотвратить панику среди населения или уберечь случайных прохожих от ненужных травм.

На втором диске были слова тишины. Активированные нужным образом последовательности символов могли равно как заставить кого-то замолчать, так и сделать так, что слова речи не будут выходить за пределы очерченного действием артефакта круга не искаженными: этот конкретный артефакт, например, почему-то очень любил транслировать беседы об искусстве.Радиус действия его был не очень большим, но Мэю обычно много нужно и не было. Эта вещица была просто незаменимой, когда приходилось изолировать от общественности особо болтливых и тем опасных спектров ситхских чернокнижников. Кроме того, она отлично работала и на технику, причин чего Мэй толком не понимал и все собирался как-то разобраться в этом феномене, но руки упорно не доходили.

Активировав оба артефакта, - золотые искры на кончиках пальцев, маленькие и почти незаметные в палящем дневном свете, - мастер-экзорцист привычно расположил их по сторонам от себя. Зверек под ним заинтересованно покосился на происходящее, но страха не выказал, продолжая мерно трусить вперед. Мэй подумал, что стоит, пожалуй, забрать такого толерантного к проявлениям его ремесла зверя с собой, на Тайтон. Мало ли где пригодится послушное и не пугливое верховое животное? Ящеру Аэлары тоже не было дела до всех происходящих событий: солнце пригревало его толстую шкуру, а собратья, на которых он ориентировался, двигались - и он, повинуясь инстинкту, следовал за ними.

Всё, приготовления завершены, пора было приступать к процедуре экстракции.

Полыхнули цитриново-желтым светом знаки на его руках и груди - и маленький замочек разомкнулся, а тонкая серебряная нить, состоящая из полых бусин с чеканкой, неспешно поднялась с груди девушки. Так же неспешно (Мэй сдерживал себя изо всех сил, не торопись, не спеши, ты желаешь изучить ЭТО, ты не хочешь ЭТО расплавить к хаттской отцематери, терпи) она поднялась в воздух и зависла рядом с Мэем на уровне его глаз. Со стороны ящера куда как более споро пришла и устроилась рядом с ним, покачиваясь на волнах прохладного воздуха, “ловушка” - небольшой, полностью затканный серебром древних символов масаси, мешочек. “Серый” артефакт, нехарактерный для этой расы, позволял надежно изолировать от внешнего мира иные артефакты, вне зависимости от их ориентации и силы. Мэй притянул обе вещицы к себе и, не удержавшись, покрутил заговоренное ожерелье перед глазами.

- Др-рянь! - слово сорвалось с его губ, тихое, резкое и очень злое. Неизвестный составитель бус оказался парнем с выдумкой. И включил в свое творение не только смертельные слова, но и отвод глаз для носителя. А еще, чуть выше и дальше по протяженности украшения Мэй нашел маленькую последовательность, которая должна была привлекать к мерзкой игрушке чужие взоры. То есть по всему выходило, что это вот… творчество не только должно было незаметно причинить вред носителю, но и зачем-то привлечь внимание кого-то извне. Нет, у составителя получилось! Вот только Мэй искренне сомневался, что именно он был целью этого визуального приворота. А это значило… да ничего хорошего это не значило. И изрядно выходило за рамки его компетенций в подобного рода вопросах. Мэй сжал кулаки и одним резким движением  вбросил отвратительную вещицу в “ловушку”. - Мерзость! Какая же мерзость!

Нейтрализатор с его содержимым отправился к мелочам на спине ящера. Руками Мэй эту гадость не трогал, так что можно будет потом и обычными методами попробовать установить личность создателя. Отпечатки Силы, частицы кожи - ну вдруг? Вдруг ему повезет и неизвестный артефактор окажется растяпой?

Мэй на мгновение прикрыл глаза и с силой тряхнул руками, успокаивая себя, пытаясь на время прогнать непонятно откуда взявшийся острый страх - не за себя, за нее! - такую же непонятную злость и… совершенно неуместное разочарование. Слова, которые мастер Аэлара успела ему сказать до того, как он начал возиться с гадкой побрякушкой, были пустыми. Ровно такими же мимопроходящими как те, которые ему бесчисленные тысячи раз говорили иные разумные.

“Похоже… дело не в словах. Похоже, что я… да, наверное стоит все-таки попробовать раскрыть то, зачем мне это все. Может быть тогда она сможет не просто передать набор фраз? И… если дело не в словах, не в их смысле, то в чем тогда?”

Он тряхнул головой, собираясь с мыслями и дОлжными речами, потом поднял глаза на Аэлару и тихо сказал:
- Нет. Не спасена. Извините, но не сработало. Что-то отличается. Что-то не так. И нужного эффекта ваши слова сейчас не достигли, увы, - Мэй сглотнул, пытаясь как-то собрать в кучу все слова, которыми он мог бы объяснить то, зачем ему… что? Впрочем, неважно, что, неважно. Надо пробовать. Надо объяснять. - Да, я действительно не поинтересовался тем, кто будет работать со мной в этой миссии. Но вы, мастер, судя по всему, мое досье читали. Вот только то, что там написано - это всего лишь поверхностная выжимка фактов. Сути моей работы те слова не передают. А именно в ней, в специфике, похоже, лежит та проблема, в решении которой я прошу вас помочь. Поэтому… пожалуйста, выслушайте меня. Я понимаю, что то, что я сейчас скажу, будет звучать… плохо. Как полный бред. Как издевательство над Кодексом и правилами Ордена, может быть. Но это не так, поверьте мне. Просто…

Он замолчал на мгновение, запустив пятерню в волосы, дернув их резко и больно, словно пытаясь этой болью приглушить самому ему неясное волнение. Отчего-то Мэю было важно, чтобы эта девушка его поняла. Хотя бы чуточку. Хоть как-то. Так что он сжал губы, возвращая себе концентрацию и настрой, и продолжил:

- Моя работа, как это и написано в досье, связана с проявлениями Силы, которые находятся за гранью материального мира и жизни. Спектры, духи, древние ритуалы и символы. Собственно, мой профиль - это изгна… возвращение спектра или призрака Силы в Силу. Так получилось, что методика, которую я для этого использую, включает в себя слияние с объектом изгна… возвращения. Проще говоря, я впускаю спектра в себя, и мы с ним боремся… ну, или иногда не боремся, если повезет, за контроль над моим телом. Для того, чтобы противостояние завершилось в мою пользу, я… должен находиться в определенных ментальных кондициях. Всегда. На по… в пространстве противостояния у меня не должно быть слабостей. Абсолютно запрещены все вещи вроде боли, алчности, гордыни, зависти, гнева… ну, и любого из того, что позволит спектру взять надо мной верх. И вариант, когда я демонстрирую одно, а ощущаю другое - там невозможен. Тела у меня нет, спектр напрямую контактирует с моим сознанием, - Мэй огорченно замолчал, понимая, насколько странно и по-дурацки звучат сейчас его слова. И ничего толком не объясняют. Но других у него не находилось, а желание, чтобы Аэлара его хотя бы услышала, никуда не пропало. Поэтому он продолжил. - Тогда… в космопорту, когда вы говорили… мне было больно. Очень. Я не понимаю, почему… ведь то, что вы говорили - сами слова - мне знакомо. Я слышал их наверное раз с тысячу на разных языках, от разных разумных. Но никогда… никогда мне не было так больно, как сегодня. Я не понимаю причины этой боли и подумал, что если удастся поймать то, почему я ощущаю ее, то удастся как-то ее… проработать. Как-то с ней разобраться. Потому и попросил вас повторить. Но… сейчас это были просто слова. Такие же, как и обычно. Я могу объяснить то, почему так себя веду… ну, то есть наверное могу. Правда, думаю, что вам это совершенно не интересно, свое мнение обо мне вы уже составили. Но… но я своего ответа, увы, не получил. А это значит, что следующий спектр, с которым я столкнусь, сможет использовать это против меня. Например, принять ваш облик и, вытащив из моего подсознания всю сцену, проиграть ее мне в вариациях. Вызывая ту же боль. Используя ее как зацепку, как крючок. И я не буду знать, что с этим делать… Простите меня, пожалуйста… это все, да… реально звучит как бред. А я просто… я просто надоедаю вам своими бессмысленными речами. Простите. Просто… если у вас все-таки выйдет, чтобы не одни слова, а как вот… тогда - то вы не стесняйтесь, пожалуйста. Просто… отчитайте меня. Я надеюсь, что тогда у меня получится что-то поймать и понять…

Мэй перевел взгляд с ее покрывала на бескрайнее дюнное море. Внутри было странно пусто и тихо. Он вроде бы сказал все, что мог, и сказал это так, как умел. Но отчего-то у него было ощущение, что может быть стоило попытаться объяснить это как-то иначе?

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-07-06 09:24:05)

[nick]Master May[/nick][status]Jar-Jar?[/status][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0615/57/447c108a908b012964b60c4635d1b157.jpg[/icon][sign]Кто-то однажды сказал, есть только два способа прожить свою жизнь: жить, смотря вокруг и жить, видя мир вокруг. Чудеса в мире случаются очень редко, а может, всё вокруг нас является чудом...[/sign]

Пустота внутри сменилась на что-то, больше всего похожее на тихую радость. Мэй аж голову повернул, переводя взгляд с золотых и рыжих барханов на покрывало мастера Аэлары. Да так резко повернул, что едва не сверзился со своего зверька. Которому очевидно надо будет придумать имя. Но это потом. Позже.

Сейчас же он поймал себя на том, что улыбается, совершенно по-дурацки, даже не пытаясь ничего с этим сделать. Его выслушали! От него не отмахнулись, не отшатнулись с причитаниями про “да как так можно?! это же путь на Темную сторону! куда смотрит Совет?!” или с брезгливо-покровительственным сообщением про “да ладно, все это сказки для детей - духи, призраки, спектры… есть только Сила, она одна”.

Совет, к слову, смотрел куда надо и смотрел внимательно - Мэй таскался отчитываться на его закрытые заседания с регулярностью, достойной лучшего применения. Нет, он был не против рассказывать о своей работе кому-то, кто ему верил, - а неверующих в Совете как раз и не было, все из его членов так или иначе сталкивались с тем, чем занимался мастер Рейнхардт. Просто каждый такой визит означал очередной сеанс нападок от мастера Кейдана, который, похоже, не оставлял-таки надежд упаковать бывшего своего падавана в уютную камеру на Белсависе. Из лучших побуждений, само собой. Мэй же обычно не знал, чем и ответить на все те придирки и претензии, и просто стоял, глядя в пол и доламывая от волнения очередной голопроектор.

Но сейчас… его выслушали! И даже дали подсказку! Что-то, с чем он вполне сможет работать до того момента, когда снова вот… ну… то есть когда у мастера Аэлары снова возникнут те недолжные для джедая чувства, которые он, похоже, услышал. И диссонанс которых с тоном ее речи, видимо, и выступил катализатором его эмоции. То есть причина была почти ясна, оставалось проверить и выяснить то, почему именно на ее “думаю одно - говорю другое” Мэй так среагировал.

Он попробовал поклониться, как этого требовали правила - с учетом тряской рыси зверька получилось… хреново. Пришлось поддерживать себя частичной левитацией. Выровнялся и, сияя глазами, сказал негромко:

- Большое спасибо вам, мастер Аэлара. За то, что выслушали. За то, что… поверили - мне часто не верят, считая мою работу выдумкой или баловством. И вы дали мне некоторую информацию, с которой я могу что-то сделать. Еще… теперь я понимаю, что такие вещи не происходят по заказу. Так что… ну, то есть нет! Я не хочу вызывать в вас недолжные эмоции, я… - тут он снова грустно повесил голову, понимая, что да, увы ему, увы, есть ограничения, есть вещи неизменные, есть его собственная неуклюжесть и криворукость, - но, похоже, что это неизбежно. То есть я буду стараться вести себя так, чтобы не мешать вам и не портить все. И блюсти честь Ордена настолько, насколько это для меня возможно. Но да, боюсь, что вот такие ситуации, как в космопорту - неизбежны. И вам не за что просить прощения, честно. Вы очень мне помогли. Уже тем, что не отмахнулись от моей бредовой просьбы.

Мэй затих, повесив голову. Мысли в его голове вертелись как обычно: тысячей разных потоков, сталкивающихся, пересекающихся между собой, сходящихся и расходящихся. Особенность мышления, которая не раз спасала ему жизнь, вводя некоторых спектров в состояние полного ступора. И позволяя ему спокойно отправить их в Силу. Но сейчас спектров не было, точнее, был, один, неопознанный. Не здесь. Во дворце. Из которого приехал вот тот смешной толстячок, что подпрыгивал в это мгновение на спине ящера и о чем-то радостно вещал Раднари. И было заряженное на смерть ожерелье. Догадка острой иглой воткнулась в позвоночник мастера-экзорциста. Добавляя еще одну версию к уже имевшимся. Плохую, очень плохую со всех сторон версию. И теперь уже было очевидно, что Мэй отчаянно выходил за пределы своих компетенций. А на кону был минимум успех миссии. И максимум - жизнь мастера Аэлары. Дипломата с широким кругозором, но очень сомнительно, что с четким представлением о том, что такое спектры и на что они способны.

Впрочем, если бы даже мастер-джедай и имела представление, даже если бы она знала все досконально - о том, что по дворцу шарится древняя тварь, занявшая тело кого-то из султанских детей, она знать не могла. Адвейто связывалась с ним напрямую, это совпало с вызовом султана, так что о предполагаемом наличии в султанском окружении объекта воздействия в Ордене знали только мастер Сатель и мастер Бакарн. Мэй, конечно, был тем еще раздолбаем, но без официального одобрения вмешиваться на таком уровне все-таки не стал бы. Ну, то есть стал… просто не ехал бы в составе официальной делегации и под своим именем. Но мастер Сатель дала разрешение без лишних проволочек и даже пожелала им с Раднари удачи. Так что все было довольно официально, просто широко не оглашалось.

Мэй нахмурился, тасуя имеющиеся факты и понимая, что ему отчаянно не хватает времени. Дворец был все ближе, три основные рабочие версии появления мерзкой безделушки были настолько плохи, что орать было впору. А та, вокруг которой все так или иначе вертелось, та, которая чуть не стала жертвой наговора и, возможно, провокации, и  знать не знала толком о том, какие тучи ходят у нее над головой. Или знала? Потому что даже своим ущербным эмпатическим чутьем Мэй мог чувствовать исходивший от мастера Аэлары посыл, который в словах можно было сформулировать как “мне все это хаттовски не нравится”. Что ж, если она что-то такое чувствовала, то информация ей тем более лишней не будет.

Пользуясь своим озарением, Мэй вытащил из поясной сумки датапад. Древний, огромный, этот механический монстр, казалось, помнил еще раката. Выглядел он паршиво, зато сломать его мастер Рейнхард не мог, что бы он с ним не вытворял. Почтенный прибор чхал на всю мистику, творившуюся рядом с ним, и продолжал работать.

“На ожерелье - заговор на смерть, сильный. Активация по надеванию. Дополнительная активация - тактильный контакт. Отвод глаз для носителя. Приворот на заметность - для остальных. Провокация? Не знаю. Во дворце - спектр. Неклассифицированный, в одном  из детей султана. Будьте осторожны.”

Набрать этот шедевр краткости и бессмысленности у Мэя заняло пару минут. После чего он с улыбкой поднял голову к по-прежнему непроницаемому покрывалу мастера Аэлары и Силой отправил датапад на уровень ее рук:

- Простите мне мою назойливость, но я бы действительно хотел прочитать вам то, что было написано на этом вот образчике народного творчества. Очень, очень интересный экземпляр, думаю, что вы оцените, - артефакты продолжали свою работу, но в свете новых гипотез… да, меньше болтаешь - дольше живешь. Кто знает, как и что еще зарядил и от чего еще отвел глаза неизвестный “доброжелатель”? - На датападе маршрут до наших с Раднари покоев. Посмотрите, пожалуйста, а то у местных очень запутанные дворцовые комплексы - традиция. Я тут уже в четвертый раз на долгие сроки, можно сказать, сроднился с этой планетой. Поэтому султан в каждом своем новом дворце выделяет мне отдельные помещения. Без электроники и иных сложных приборов, которые я постоянно вывожу из строя. Впрочем, проводить вечера при свечах - в этом тоже есть свое очарование.

Мэй смотрел на Аэлару с рассеянной мягкой улыбкой, но глаза его оставались серьезными.

“Прочитайте, пожалуйста. Я… я искренне надеюсь, что вы умнее меня. Потому что в моей голове сейчас нет ни одной толковой мысли по поводу того, как не дать вам умереть и не завалить все дело.”

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-07-08 12:31:37)