Где-то там за горизонтом синим
Ждет меня бабочка в янтаре,
Смотрит вниз, крылья сложив красиво.
Сколько б ни минуло лет, я зайду через миг.
Где-то там на краю бесконечности,
Перевесившись через карниз,
Кто-то ищет тебя в нашей вечности
И с надеждою смотрит вниз.
Капитаны расчертят линии,
Выполняя последний приказ.
Горизонты раздвинув синие,
Я шагну в твое здесь и сейчас.(с)
Всякий раз, когда Аэлара так смотрела на него, мир замирал. Прекращал свое движение, засыпал, останавливался. Ровно на один вздох. На один удар сердца. Тишина и покой, мир и любовь - все, чего не было в его жизни раньше - все было здесь, в этом коротком бесконечном мгновении.
А потом - через вдох, через вечность на двоих, через удар сердца - движение начиналось сызнова. Опять шумели вокруг них люди, снова гудели вдалеке машины, и жизнь шла своим суетливым чередом. Вот только его собственный мир больше не был прежним. В этой, новой, перезагруженной реальности мир становился много, много лучшим местом. Более чистым, более светлым, более безопасным и уж точно куда как более ярким и красивым. Аэлара делала это. Делала мир для него тем местом, где хотелось бы жить.
И Мэй смотрел на нее в ответ, потерявшись, не находя в своем, казалось бы, богатом запасе вежливых фраз ни одной такой, которой бы можно было все это высказать. Так много всего для таких маленьких и неточных слов. Поэтому он молча смотрел на то, как она надевает его глупый и смешной подарок - так, словно это и правда была какая-то ценность, что-то редкое и красивое; яркие бусины идут ей: солнце, бьющееся под ее кожей всегда-всегда, светит теперь и этим неведомым мирам, так же, как и он когда-то, жившим до мига встречи с ней в темноте и холоде - а когда Аэлара коснулась браслета, словно гладя какого-то маленького и пугливого зверька, накрыл ее пальцы своими. Да, воспринять непосредственно прохладу камешков и тепло ее кожи он не мог. Но Мэй отлично помнил все эти ощущения, и потому чувствовал сейчас все-все-все. Так же, как минутой ранее - ее касание-признание в том, что каждый раз удивляло и радовало его без границ и меры.
“Спасибо, что ты есть.”
“Я счастлив с тобой.”
“Я люблю тебя.”
- Мне? Это… правда мне? - подарки лично ему, просто так, без особого повода… нельзя было сказать, что для Мэя это было делом обычным. Обмен, уплата, благодарность, отдали потому что было негодно или не нужно, передали и забыли забрать, - да, вот к таким схемам он привык; в каких-то участвовал с радостью, от каких-то старался держаться подальше. Но подарки ему лично? Просто так, нипочему? Это было… очень удивительно. Мэй поймал себя на том, что действительно сам хочет одновременно сгрести Аэлару в охапку и закружить; разорвать красивую оберточную бумагу, чтобы увидеть то, что прячется там, внутри; не разрывать ее, смакуя сам факт того, что у него теперь есть подарок, целый его собственный подарок от нее просто так; засмеяться и сказать что-то честное и дурацкое про то, как он рад всему-всему-всему. Но вместо всей этой бурной деятельности он просто взял пакет и, совершенно копируя Раднари, сказал-таки, не пряча своей кривой дурацкой счастливой улыбки. - Спасибо-спасибо-спасибо тебе… я… я просто не знаю… спасибо, радость моя.
Увлеченный, - да, взрослому так себя вести не пристало, особенно когда оный взрослый сопровождает двух юных леди, но сил терпеть не было просто никаких! - попыткой проколупать маленькую компромиссную дырочку в упаковке (и разорвать, и не разорвать ее одновременно, чтобы узнать хотя бы примерно, что там внутри такое мягкое!), Мэй как-то несколько выпал из окружающей реальности и позорно забыл о своих обязанностях гида и гостя на дне рождения. Но вопрос Аэлары живенько вернул его на место, и, подняв голову и встретившись взглядом с сияющими глазами Раднари, он с абсолютной убежденностью ответил:
- Совершенно, полностью, ауродиево уверен в этом, милый мастер-джедай! А еще я ужасно завидую нашей дорогой Раднари. И так же ужасно хочу вот такие вот комфортные рога - потому что без них очки становятся той еще морокой. Хм-м… да, рога, именно такие, как у тебя, Раднари, и хвост - это было бы просто замечательно! Хвостом можно было бы столько всяких штук делать! Но увы мне, увы, ни первого, ни второго мне не светит... зато у меня есть вы! - Мэй посмотрел на обеих своих девушек, жалея, что у него нет ни выразительного лица, ни выразительного хвоста, ни хотя бы очков с показывающими все-все-все стеклами. Потому что тогда им точно было бы очевидно, насколько он сейчас счастлив. Здесь, рядом с ними обеими. - Вы точно, трехтыщепроцентно лучше любых рогов и хвоста. И, если мы все теперь… такие оподаренные, то предлагаю двигаться потихоньку ко входу. Заодно, пока мы идем, я расскажу вам байку о том, как это место вообще появилось.
Мэй, совершенно машинально, поскольку руки его были заняты собственным чудесным подарком, предложил обеим своим спутницам по локтю. И, стараясь не шагать слишком быстро или слишком широко, или слишком широко и быстро разом, двинулся в сторону входа в Дом Летающих Свечей.
- Так вот… давным-давно, лет так с тысячу назад, может быть меньше, а может быть и больше - точной даты никто не знает, все как-то изрядно стерлось в памяти разумных, - пришла в голову одному из тогдашних Канцлеров мысль о том, что граждане так себе знают что историю, что культуру миров, из которых состоит Республика. Был этот Канцлер политиком очень деятельным и любил ко всему подходить нестандартно. Так что вместо того, чтобы приказать организовать очередной скучный и пыльный музей, в который народ если и будет ходить, то ряды в годы и по большим республиканским праздникам, он… - тут Мэй сделал драматическую паузу и насколько мог драматически надул щеки, - та-дам! - приказал организовать музей. Но честно поделив его на две части. В одной все было как обычно: чинно, стройно, научно и скучно. А вот на то, как обустроить вторую часть этого Музея ПанГалактической Культуры - да-да, именно так он и называется в официальных документах, - он устроил конкурс среди всех-всех-всех граждан тогдашней Республики. Проектов была уймища, и для того, чтобы их все хотя бы первично обработать, даже пришлось открыть специальный счетно-вычислительный центр. Голосование тоже проводили среди всех-всех-всех, через ГолоНет. Но ни один проект не мог набрать большинство голосов, - еще одна драматическая пауза, во время которой Мэй, извернувшись по-максимуму, достал из кармана брюк их чип с билетами. - И когда Канцлер совершенно отчаялся, в одну странную и очень-очень темную ночь он встретил на ступеньках официальной части музея человека. Тот сидел, одетый в темную одежду с вышитым на груди золотым пламенем свечи и что-то чертил на большом планшете. Когда Канцлер спросил, что человек делает в охраняемой зоне в такое время один, тот ответил: “Я создаю прекрасное будущее.” - тут капитан немного притормозил, заглядывая в лицо сначала Раднари, а потом, краешком глаза, и Аэлары: не нудно ли? Нравится ли? Не устали ли? После чего, еще больше замедлив шаг, продолжил и идти, и рассказывать. - И, вместо того, чтобы вызвать охрану, Канцлер подошел к незнакомцу и заглянул в его чертежи. То, что он там увидел, потрясло его настолько, что он просидел рядом с Архитектором - так потом прозвали этого человека - до самой зари. Но стоило только Канцлеру смежить уставшие глаза буквально на секундочку - Архитектор пропал! Исчез так, словно его никогда и не было. А на ступеньках рядом с Канцлером остались лежать чертежи того места, которое потом народная молва прозвала Домом Летающих Свечей. Почему так - вы сейчас узнаете сами.
Мэй замер, кивком показывая на высоченные тонкой резьбы двери. Из того, что он о них знал - это была полная реплика входных дверей дворца первого правителя Альдераана, короля из Высокого Дома Альде. Созданная на пару тысячелетий позже теперь уже утерянного оригинала, она, тем не менее, была намного древнее, чем уйма из того, что ее окружало. Воплощенное время, застывшее перед пришедшими к нему разумными. Всякий раз глядя на нее, Мэй чувствовал неразрывное его течение. Прошлое - реально, его можно коснуться. Стоит только протянуть руку.
“Ой… руку! Ойо-ой-ой! Это хорошо, что я вспомнил о таком. А то было бы кому-то больно, а кому-то плохо и неловко. Так, нет, мы сейчас все разъясним!”
Он тихонько кашлянул, привлекая к себе внимание обеих девушек и, смущаясь до заикания, тем не менее нашел в себе силы сказать:
- Только… я хотел бы вас попросить… предупредить точнее. Там, внутри… вы можете ощущать кого-то… ну, то есть… там вас могут трогать, с вами могут как-то… контактировать. Могут показывать всякое разное, порой резко, ну… как напрыгнуть из-за угла. Вы… пожалуйста - не бейте их, а? Это… ну, это их работа. Они все тут для того, чтобы вовлечь посетителей в истории. Чтобы сделать те более реальными, что ли. А так как часть историй… ну, страшилки - то вот они и пробуют как бы напугать. Но не сильно. И они точно не хотят никому зла. Я… я просто подумал, что надо бы вам сказать об этом. А сейчас, раз мы все уже тут и все знаем - прошу…
Мэй сунул чип с билетами в узкую щель приемника, запустив скан-идентификатор. Который шустро просканировал их троих и дал сигнал дверям. Створки их тотчас медленно поползли в стороны. Из все расширяющейся и расширяющейся щели на путников дохнуло теплым, ласковым ветром, несущим с собой запах каких-то горьковатых и нежных цветов. Внутри, за кружевом дверных створок, мягко колыхалась тьма, и в ней то и дело вспыхивали и гасли огоньки бесчисленных парящих в воздухе свечей.
- Ну что? Пойдем? - Мэй посмотрел на своих девушек с любопытством - как оно им? все ли в порядке? - и веселым нетерпеливым ожиданием. Понравится ли им тут так же, как нравилось в свое время ему? Не будет ли все это казаться дешевым балаганом? Будте ли интересно?
“Как давно я не был… дома. Надеюсь, что ты еще помнишь меня, Привратница?”
Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-07-24 02:48:00)