Strange things did happen here
No stranger would it be
If we met up at midnight in the hanging tree

Каждое утро Веллеш просыпалась под шум водопада. Сначала это ее пугало, потом она привыкла. Странно было б не привыкнуть к тому, что слышишь постоянно. В отличие от полной тишины в городской квартире, где окна всегда были закрыты наглухо, в отличие от тишины на корабле, который дышал и вздыхал, и урчал, как большой космический кот - здешняя тишина была особенной. Ее нарушал шум водопада, крики птиц, шум ветра в высоких кронах, но все это сливалось в единый гул, и он таял, исчезал где-то на грани слышимости, и становилось так тихо, что даже страшно.
Первое время ей казалось, что рядом все время кто-то есть. Кто-то дышит над ухом, под чьими-то ногами шуршит трава, кто-то успевает исчезнуть за углом, как только она обернется. Было жутко. Потом стало никак. Совсем никак. Она перестала бояться шорохов и шумов, она стала крепко спать по ночам.
Она выходила из-под темных сводов храма, бродила по тропинкам, подолгу сидела на мокрой траве у водопада. Под здешним солнцем у нее обгорело лицо, нос смешно облупился  - это чувствовалось на ощупь, в зеркала она не смотрелась. Кажется, здесь даже было одно, но ей не хотелось. Она перестала краситься - и думала, что с трудом узнала бы свое отражение. Скорее всего, у нее выгорели ресницы и брови. Но ей было все равно. Она могла только спать, слушать шум водопада и думать. Бесконечно, мучительно, постоянно думать.
Иногда Раднари приносила ей датапад. Просто отдавала и уходила, не желая мешать. Веллеш открывала письма, читала их, закрывала, не отвечая.
В ее комнате мягко горели светильники, выход на балкон был затянут плотной шторой. Вечером она возвращалась туда, сворачивалась клубком на кровати и читала. Бесконечные протоколы допросов, куски отчетов, много непонятной информации, от которой начинала болеть голова. Ответов, которые были так важны, она не находила. Наверное, потому, что ей не хватало ума.
Дармас снился ей, усмехался, спрашивал: “Не получается, капитан?”
И не ждал ответа.
Этим утром Веллеш проснулась с тяжелой мутной головой, с трудом выползла из-под одеяла, умылась и ушла на маленький балкон - сидеть там на скамейке и смотреть на бесконечное небо и океан зеленых лесов. Она даже не задумалась о том, чтобы толком одеться - на Явине было тепло, а здесь, под защитой толстых каменных стен, которые укрывали балкон с двух сторон - особенно. Вдалеке шумел водопад, внизу деревья стонали под сильным ветром, а здесь, под лучами солнца было тепло и уютно. Веллеш подтянула голые коленки к груди, натянула на них футболку, рассеянно закурила и прикрыла глаза.
Было хорошо.
Тихо.

Красный гигант висел в небе, показывая круглый бок, вокруг него плыли густые кудрявые облака. Лес шумел мерно и убаюкивающе. Веллеш жмурилась, неспешно курила и почти дремала. В голове было пусто, звонко и совершенно никак. Она лениво думала, не пойти ли еще поспать, или посидеть здесь еще, или уснуть, свернувшись, прямо на скамейке, или...
За спиной хлопнула, будто от ветра, тяжелая занавесь, отделяющая ее комнату от соседней залы. Веллеш вздрогнула и обернулась.
Кто там? Ветер? Нет, она бы почувствовала. Может быть, вернулась Раднари? Но она бы заглянула сюда и поздоровалась - или просто сразу же ушла к себе. А это…
Кто это мог быть?
Что это могло быть?
Зачем оно здесь?
Ей вдруг стало холодно и страшно. Она подумала о том, что здесь никого больше нет - только она в огромном старом храме, в котором нет блокирующихся дверей… да что там - никаких дверей нет! И бластера при ней нет. Чувствовать себя маленькой, одинокой и слабой было противно.
Она осторожно спустила босые ноги со скамейки. Возможно, этот кто-то сейчас стоит в двух шагах от нее и ждет… чего? Если это враг - почему не нападает? Если это друг - почему прячется? Жаль, ее малых сил не хватало на то, чтоб видеть сквозь стены или чувствовать чужие намерения. Придушить, отбросить волной - и то разве что когда ее прижимали к стенке. Удерживать монетку в воздухе…
Какое это имеет значение - сейчас?
Веллеш прижалась спиной к теплой стене, настороженно прислушиваясь. Тишина. Неужели ей почудилось? Нет, она точно слышала, как хлопнула занавесь. Точно-точно.
Она решилась. Шагнула в проем, откидывая тяжелую ткань и тут же складывая ладони лодочкой у груди - чтоб развернуть их, ударить волной, отталкивая противника…  если получится, если…
В комнате никого не было.
Веллеш огляделась по сторонам, снова прислушалась. Все было тихо. Может, ей все-таки померещилось? Приснилось в полудреме?
Или тот, кто здесь был, ушел и теперь может затаиться в любом уголке храма.
Ее взгляд заметался по комнате, отыскивая, все ли на месте. Датапад лежал на кровати, поверх криво сползающего покрывала, куртка свисала со спинки кресла, на подлокотнике болтался пояс с бластерами. Ничего не изменилось. Кто бы это ни был - здесь он ничего не тронул.
Она прошла на цыпочках к креслу, отцепила от пояса один бластер. На все остальное времени не было. Если здесь чужой - его нужно найти, вряд ли он успел уйти далеко. Кто знает, что ему нужно? Возможно, он хочет дождаться Раднари… кто знает, зачем? Ну уж нет, не выйдет.
А если ей почудилось - то она в этом убедится и спокойно уйдет обратно на балкон. Возможно, стоит все-таки поспать на свежем воздухе. Кто б мог подумать, что это так здорово?
Она подняла бластер и осторожно, шаг за шагом, стала приближаться к выходу. Ей казалось, что сердце колотится так, что это слышно во всем храме и даже в ближайшей  деревне масасси. Шаг. Еще шаг. И еще. Аккуратно. Мало ли кто ждет тебя совсем рядом…
Веллеш почти бесшумно приподняла занавесь, поднырнула под нее, не опуская оружие, осмотрелась по сторонам. Никого. Все как раньше. Или…
Человек, так беззаботно лежащий на ковре, будто был у себя дома, как-то умудрялся сливаться с обстановкой комнаты - будто бы он был тут всегда. Ну еще бы. Раднари всегда любила восские ковры и восскую мебель.
А спутать восса с кем-то еще было невозможно.
Какого хрена он тут делает? Мистики-шмистики решили, будто она им еще что-то должна?
Веллеш нацелила бластер прямо в полосатый затылок.
- Эй ты, - сквозь зубы сказала она. - Что тебе надо?
Он повернул к ней голову.
И глядя в странные глаза, похожие на пчелиные соты, те самые глаза, которые сто раз видела во сне, она почувствовала себя полной дурой. До нее вдруг дошло, что она стоит перед ним в трусах и вытянутой футболке, босиком на каменном полу, и выглядит… как дура, да. Его не должно было здесь быть. Никак. Никогда. Но...
Ей страшно захотелось швырнуть в него бластером, раз уж выстрелить нельзя. От бессильной злости на глаза навернулись слезы.
- Многоуважаемый Локир-Ка. Я повторяю вопрос, - она перехватила оружие поудобнее. - Что вы здесь делаете?

Ногам и вправду было холодно. Ужасно холодно. Веллеш переступила с места на место, с трудом удерживаясь от глупого желания попрыгать. А впрочем… чего ей уже терять? Она и так выглядела как невозможная дура.
Она опустила бластер. Толку от него все равно не было.
Хотелось уйти, накрыть голову одеялом и сделать вид, что здесь никого нет и не было никогда. Или лучше чтоб здесь и правда никого не было. Только она, старые камни и ветер. Ей почему-то вспомнились рассказы Раднари о древних призраках, в изобилии водящихся на Явине - и она подумала, что понимает, почему они тут остаются. Потому что тишина и покой. И масасси - но масасси не лезут с разговорами.
Как же ей хотелось вернуть эту тишину!
Но это, судя по всему, было невозможно. Ты же вежливая девочка, Веллеш, ты же не выставишь на улицу человека, который просто хочет поговорить? Ты же не нахамишь человеку, который не сделал тебе ничего плохого, кроме хорошего? Ты же не будешь доламывать ему и так переломанную к хренам жизнь? Ты же знаешь, кто виноват во всей этой хуйне? А нечего было… Нечего, ясно тебе?
Ничего не закончилось. Судя по всему, все только начиналось.
- С Вашего позволения, я хотя бы оденусь, - сказала она, стараясь смотреть в сторону. - И вернусь.

Не дожидаясь ответа - впрочем, он, кажется, наклонил голову? или нет? - она ушла обратно в комнату, села на кровать, обвела весь бардак бессмысленным взглядом. Одеться. Да, одеться. Хотя бы штаны натянуть. Краситься поздно - да и зачем? Переживет, раз уже не упал в обморок от такой красоты. А бластер? Оставить? Или.. Тьфу, о чем она думает?
Веллеш влезла в первые попавшиеся штаны, мимоходом заметив, что еще немного - и придется носить их с поясом, иначе свалятся. Наверное, раньше это бы ее обрадовало. Сейчас она равнодушно подтянула их повыше. Держатся? И отлично. Она застегнула сапоги, выпрямилась, постояла, задумавшись. Взяла в руку бластер, подержала, взвесила на ладони и бросила его на покрывало. Толку от него не было никакого. Этот… человек не причинит ей никакого вреда. В этом она была уверена точно.
Она постояла еще, не решаясь покинуть уютную маленькую комнату. Здесь она чувствовала себя в безопасности. Там, за пологом - нет. Там был человек, который взялся непонятно откуда и не собирался уходить. Там был человек, который одним своим появлением разнес на части хрупкий глиняный домик ее покоя.

Как они все умудряются это делать?
Почему просто нельзя оставить ее в покое? Сделать вид, что ее нет и никогда не было?
Почему, а?

Она решительно откинула занавесь и вышла из комнаты. Локир-Ка сидел на том же месте, как статуя, и не двигался, не поднимал глаз. Веллеш опустилась в низкое кресло напротив него, закинула ногу на ногу, скрестила руки на груди.
- Ну вот, я здесь, и я Вас слушаю, - сказала она, глядя на мерцающий огоньками книжный шкаф. - Да, хотите чаю? Или кофе? Вы, наверное, устали с дороги. Простите, хозяйка из меня не очень, но я постараюсь.
Слова были простые и понятные. Так положено говорить, если ты вежливый. А она - вежливая, как бы там ни было. Она всегда вежливая, даже когда хочется огреть собеседника по голове чем-нибудь тяжелым.

А сейчас почти и не хочется.

Отредактировано Wellesh (2017-11-06 18:09:07)

Ах, оставьте ради бога
Хоть на миг меня в покое –
Я одна, а вас так много -
Все пустое, все пустое… (с)

Нет, все-таки кого-то стоило огреть по голове. Почему, нет, ну почему никогда нельзя сказать прямо? Он говорил много, и одно слово цеплялось за другое, сплеталось непонятным запутанным узором, за которым невозможно было уследить. Веллеш так и не понимала, чего он хотел, и ради чего надо было лететь в такую даль - особенно тому, кто ну совсем непривычен к космическим перелетам. Они же никогда… Хотя это не так, она уже знала. Вот тебе задание - встретить восса на Альдераане и передать ему что-то (она всей душой надеялась, что это был хотя бы не спайс), да-да-да, но планету они не покидают, конечно.

Кругом вранье. Все врут.

И он сейчас… как-то же можно это понимать, Раднари рассказывала. Можно услышать, врет ли человек - но этому надо учиться, а все ее умения пока что ограничивались тем, что однажды она удержала монетку в воздухе. Ну если не считать то, что удавалось от страха, от невыносимого желания что-то сделать… это называлось “спонтанные проявления” - и было вправду не в счет.
Но какая разница - врет или нет?

Скоро он уйдет, и она наконец-то останется одна. В тишине, в покое, со своими мыслями, бродящими по кругу. Пусть так. Лучше - так.
Но понять бы еще, что ему надо. Извиниться и поблагодарить - это совсем не то, ради чего надо тащиться через пол-галактики. Воссы, конечно, ненормальные, но чтобы настолько? Нет. Тут не все так просто.

Тут не…

удержать тебя - что звезду в горсти
согреть тебя - точно бабочку в ладони
и отпустить
лети

Он это сказал - или она снова услышала это в поднявшемся шуме ветра? Что это было? Зачем? Сердце заколотилось так быстро, будто хотело вырваться из груди, в ушах застучала кровь. Ей почему-то показалось, что в комнате очень холодно, и она обхватила себя руками за плечи, чтобы хоть немного согреться.

Ветер. Это просто приходит ветер. Большая буря, которая сметет всех, оставит после себя лишь обломки старого мира. Что-то дрожит под земной корой, что-то хочет вырваться на свободу. Это. Будет. Здесь. Покоя больше не будет.

Она вздрогнула, потрясла головой, чтобы прогнать странный шепот.

Здесь. Сейчас. Нужно ответить. Настоящему голосу, не этому, непонятному. Настоящему. Живому. Который говорит о живом и настоящем.
Неудобство. Подарок. Что-то еще. Вспоминай.

Веллеш постаралась улыбнуться. Потом, потом она спросит у Раднари, что это было, и что с этим делать. Потом. Не сейчас.
- Нет, Вы ничуть меня не обеспокоили.Я все равно не занята ничем особенным. Простите, только я не очень поняла Вас. За что Вам извиняться, и о каком подарке речь? Возможно, я что-то путаю в ваших обычаях, я не очень разбираюсь, и…

Буря придет.
Буря.

Что происходит?
Я не знаю.
Я слышу чужой голос. Мне страшно.
Монетка крутится в воздухе, поворачиваясь к солнцу блестящими боками. Ее никто не держит. Она сама. Как такое получается? Неужели?..
Я не знаю.

Человек умирает, пытаясь справиться с невидимой петлей.
Монетка крутится и не падает.
Буря идет. Земля вздрагивает.
Деревья валятся на землю. Масасси поют в старых храмовых пещерах. Золотая паутина дрожит на ветру, и в гробницах просыпаются старые кости.

Что происходит?
Ничего. Ничего не происходит. Это просто поднимается ветер и, скорее всего, начнется дождь, но внутри этого старого храма никакая непогода не страшна.

Все в порядке. Все хорошо.

Поверх ее руки лежала чужая ладонь, большая, теплая и надежная, расписанная странными цветными узорами - да, она знала, что так выглядит их кожа, но ей все равно казалось, что это рисунок. Локир-Ка беспокоился. Он смотрел на нее своими непонятными глазами, по которым совершенно нельзя было угадать выражение, но она чувствовала его волнение и, пожалуй, даже испуг. Почему он боится? Зачем спрашивает о том, что может ей угрожать?
Какое ему до нее дело?
И откуда он узнал, что она здесь? Почему он говорит обо всем - и ни о чем? Возможно, она ошибалась… Мысли путались, прыгали туда-сюда, сбивались, и никак было нельзя их успокоить.

Нет, так нельзя. 
Веллеш осторожно высвободила руку - несмотря на то, что ей почему-то хотелось оставить все как есть. Нельзя. Это - нельзя особенно. Что бы он ни хотел сказать ей, ему нужно будет вернуться домой, под золотое небо, к рыжим деревьям и теплым камням. Наверное, это он и собирается сделать… потом. После того, как что-то ей скажет.
Что-то важное.
Или неважное.
Или…

- Не нужно обо мне беспокоиться, - сказала она, стараясь не вслушиваться в шум ветра за стенами. - Здесь и мне, и вам, и кому угодно еще ничего не угрожает. Я не люблю здешние бури, только и всего, а она…

Буря идет. Слышишь? Буря идет. Тебе не спрятаться. Не скрыться.

- А она приближается, - договорила она, борясь с желанием зажать уши. - Ответьте на мой вопрос, прошу Вас. Зачем Вы здесь? Что Вы хотели мне сказать? Я совсем Вас не понимаю… и мне это не нравится.

Ветер за окнами все расходился - сильнее и сильнее, и в его шуме все четче можно было разобрать слова.

небеса далеких планет
длинные тени
статуи
видеть
видеть
каждую минуту
принадлежишь всему миру
миру

Нет-нет-нет-пожалуйста. Ей снова захотелось зажать уши. Поверх вежливых красивых слов она слышала другие слова, будто бы то, что звучало вслух, было песчаным берегом, а этот мерный гул - волнами, которые набегали одна за одной и скрывали песок, и отбегали, и возвращались, и… Вместе с волнами приходил холод, а вместе с холодом - страх.
Интересно, есть ли за его словами второй, третий, пятый смысл?
Что он может недоговаривать?
Да нет, зачем бы ему.
Он что-то себе придумал и…
Что он сказал? Важное или неважное? Что это значило - для него?

Она чувствовала - он все-таки говорил правду. Если б только не было этого гулкого шума поверх слов… Но, кажется, этот шум слышала только она. Он мог слышать разве что нарастающий вой ветра за старыми стенами.

На миг она подумала, что все это может быть затейливой комбинацией - но сама же и отмахнулась от этой мысли. Зачем бы все это? Зачем вести себя так подозрительно и… глупо? Значит, он действительно просто хотел сказать ей  все это - и уйти. Достаточно было бы написать, конечно, но, может, это такая традиция - говорить непременно вслух и лично.

Возможно, для того, чтоб услышать ответ - вот так, глядя глаза в глаза?
Возможно.

Она подняла глаза на него, стараясь поймать направление взгляда - она не до конца понимала, куда именно он смотрит - и постаралась улыбнуться.

- Никакого беспокойства, - сказала она. -  Я не знаю, что вам ответить, не знаю, что вообще говорят в таких случаях. Если я вам чем-то помогла…
..а не переломала вашу жизнь вдребезги пополам…
- То.. я рада. Вы можете не спешить, гроза уже почти над храмом, и сейчас не лучшее время, чтоб выходить на улицу. Это может быть опасно. Над Явином сильные грозы.
..и эта гроза разрушит мир до основания. Или не эта. Или эта. Мира больше не будет.
- Оставайтесь, здесь много места. Хотя бы переждите бурю. На площадке можно поставить купол, чтоб вашему кораблю ничего не угрожало.

..глупо думать о маленьком корабле, когда всему этому миру конец.
Ветер идет.
Что любой из вас - против него?
Что ты будешь делать, когда ветер придет и разнесет это смешное старое укрытие по камешку?

Что есть ты - и что есть буря?
Что есть...

Он поклонился, и развернулся, и ушел - только хлопнула тяжелая занавесь - а она продолжала сидеть, не двигаясь. Наверное, нужно было его остановить, уговорить. Наверное, нужно было настоять, чтобы он остался. За стенами храма сейчас было не самое лучшее место для прогулок.
Но она промолчала и не сказала ничего.
Пусть так. Так будет лучше.  Так будет лучше для них обоих. Это было ясно еще там, далеко, давно, под каменными сводами той гребаной пещеры, это было понятно и правильно.

Веллеш закрыла глаза.
Над Явином низко и гулко пела буря - и ей отзывались старые камни.
И никто не знал, что будет дальше.
Ей по-прежнему было холодно и жутко, но это был совсем другой страх - не тот, который хочется забыть навсегда. Чем ближе становилось око бури, тем больше она чувствовала себя так, будто наклоняется над глубокой пропастью и смотрит в нее, и сердце заходится от предчувствия чего-то страшного и прекрасного.

Нужно выйти. Нужно оставить эти стены и выйти под взбесившееся небо.
Нет. Не нужно. Это опасно.
Это чувство… ты помнишь его слишком хорошо. Страшно и здорово, правда же?
Ты же помнишь, где именно ты так себя чувствовала?
С кем ты так себя чувствовала?
Когда?..
Помнишь, хорошо помнишь.

Она закусила губу - до боли, чтоб вернуть себя назад.

Монетка крутится в воздухе и не падает.
Пока будешь держать - не упадет.
Крутится, крутится перед глазами, переворачивается, поблескивает в полумраке. Будто маленькая золотая луна.
Поймаешь - не поймаешь?
Удержишь - не удержишь?
Да или нет?..

Небо расколола голубая молния. И в шуме грозы, в вое ветра, в стонах из-под земли она услышала - а миг спустя уже и увидела - и сердце у нее оборвалось. Откуда-то взялась эта странная уверенность - так и будет, если ты не…
Наверное, та, другая она не поверила бы самой себе, та, другая как-то объяснила бы все, та, другая решила бы, что все равно ничего не успеет сделать.

Но той, другой не было. И она - единственная и настоящая она - вскочила и побежала, быстрее, быстрее, по крохотному коридору, и вниз, по выщербленным ступеням лестниц, и через пустую залу, и выскочила, задыхаясь, на порог храма, под острые и злые струи ливня.

Под ударом ветра дерево - огромное, живое, тяжелое - застонало, хрустнуло, накренилось, и человек, услышавший треск, вскинул голову, но все равно не успел бы, не успел бы…

- Нет! - она сама будто бы услышала со стороны собственный голос, жалкий, тонкий. Бес-сильный.

Нет!

Она слепо выбросила ладони вперед, будто бы это что-то могло изменить, будто бы ее слабые руки и вправду могли удержать большое, страшное, неотвратимое.

Нет!

Дерево остановилось. Повисло в воздухе, будто бы его держал кто-то огромный и надежный. Она не опускала рук, по ее щекам текли слезы - и никак не могли кончиться.

Я не могу. Это не я.  У меня бы не…

Дерево угрожающе накренилось, будто б невидимые руки теряли силу.

- Возвращайтесь! - крикнула она в холод и мглу, насквозь прошитые струями дождя. - Возвращайтесь немедленно! Я… долго… не…
Силы оставляли ее слишком быстро.

Она не увидела - почувствовала - он в безопасности, можно отпустить, и дерево с оглушительным треском рухнуло на землю, всплеснув ветвями, как руками.

Жалко.

“Странно, - успела подумать она, - какая я слабая.”

А потом с неба обрушился не дождь - целый океан, тонны черной ледяной воды. И она - маленькая и очень слабая - обратилась в пыль под этим ударом. И весь Явин - с храмами и духами, с сокровищами, масасси и золотой паутиной - тоже рассыпался в прах. Ничего не осталось - только ревущая бесконечная темнота.

Она должна была бы умереть - но почему-то чувствовала себя живой.
Она висела в этой темноте, а вокруг свивалось кольцами око бури.
Она задыхалась.
Грудь проткнуло невозможной острой болью, обжигающей, короткой. Эта боль была - как будто горящее огнем лезвие лайтсабера. Будто бы кто-то нанес удар, и…
Лезвие было голубым.
Она откуда-то точно это знала - меч, пробивший ее грудь, светился голубым сиянием.

“Вот видишь, - сказала ей темнота, - я говорил тебе, а ты не слушала. Я научил бы тебя, как справляться со всем этим. Как справляться с собой и со своей невеликой силой, которая, однако, растет с каждым днем. Ты упрямая. Ты сильная. И за это они тебя убьют.”
Она попыталась сказать - “нет, ты лжешь, я не хочу это слушать.” Но она не могла ничего сказать, она бессильно висела в темноте, раскинув руки, и ей было холодно.
Так холодно, что уже не больно.

Буря закручивала водоворот вокруг нее, сжимала кольца. Ей бы нужно было испугаться, но ей почему-то было все равно.
“Ты выплеснула слишком много силы, -  вновь заговорила темнота. - Это не смерть. Это простая усталость. Если бы ты училась так, как подобает, ты бы знала. Ты бы не тыкалась слепо и бессмысленно, не искала бы пути сама. Тебе бы все рассказали. При твоем упрямстве ты могла бы стать лучшей, ты знаешь?”

Она покачала головой, и буря вокруг нее взвыла еще яростнее. В водовороте кружились звезды, вспыхивали, горели и гасли, умирая, и ей захотелось закрыть глаза, и она опустила веки, но все равно отчего-то продолжала видеть. Вокруг нее плыли холодные светила, мертвые камни, гибнущие планеты, пепел и пыль.

“Зачем все это?” - хотела спросить она, но голоса не было. Даже если бы и был - то разве она смогла бы перекричать бурю?
“Ты ослабла, - охотно откликнулась темнота. - Ты и без того не можешь контролировать свои силы, а теперь… Ты могла бы подчинить весь этот хаос себе. Нет, не гармонию, которую так часто поминают твои джедаи, но хаос, который на самом деле правит миром. Тогда ты бы не боялась. Ты была бы оком бури. Ты направляла бы ветер. Твоя сила и твоя власть…”

Она слушала, не шевелясь и не отзываясь. Темнота шептала - одним и тем же голосом, темнота будто бы ничего не обещала - просто рассказывала. “Знаешь, могло быть вот так, а сейчас - так. И почему же?..” Ответа не было, да и тот, кто говорил с ней, его и не ждал.

“Но сейчас, - если б темнота имела облик человека, она бы покачала головой, - у тебя нет никакой власти. Ты не властна даже над собственным сознанием. Оно распахнуто всем ветрам, чувствуешь? Как глупо, как отчаянно глупо так выплескиваться ради пустяка…”
Она вскинулась на своих незримых цепях - и ветер вскинулся вместе с ней, завыл еще громче.
“Ради важного дела, - с усмешкой поправилась темнота. - И все равно. Глупо тратить столько сил на то, что легко сделать одним движением бровей. Если бы ты… Ах да, об этом я уже говорил. У тебя есть все возможности. Но ты… На что ты собираешься растратить себя? На никому не нужную верность, на непозволительную слабость, на тех людей, которые не стоят и взгляда. Подумай. У тебя теперь много времени для того, чтобы думать.”
И голос из темноты смолк и оставил ее.

Она с силой зажмурила веки, пытаясь представить - вот, буря унимается, тучи расходятся, мертвые звезды и черные камни рассыпаются прахом и исчезают. Она старалась пробиться, всплыть, вернуться к жизни.
“Я не умею, - сказала она. - Я не смогу. Я не властна…”
А потом сказала - “Я должна.”
И рванулась, сжав зубы, дернулась - еще и еще, расплескивая последние силы.

Буря осыпалась мелким хрустальным дождем и унялась.

Веллеш глубоко вдохнула, вздрогнула всем телом, возвращаясь. Каменный потолок старого храма расплывался, качался, наклонялся и взмывал вверх. Она мучительно, болезненно ощущала все свое тело - от холода ли? От того, что она намерзлась под ледяным явинским дождем? Или…

Она потянулась, укрываясь невесть откуда взявшимся одеялом, натянула его прямо поверх мокрой майки, не заботясь о том, что и оно промокнет. Она всмотрелась в лицо, склонившееся к ней. Цветные полосы расплывались перед глазами. Кто это? Кто?
Ах да. Они говорили, и он ушел в дождь, а потом упало дерево. Но...

Она зажмурилась - и открыла глаза снова.
И вспомнила про бурю и про голос из темноты.

- Где он? - хрипло спросила она дрожащими губами. - Где…

Ей стало так холодно. Так хо-лод-но.
Померещилось. Ведь померещилось же?

Отредактировано The Voidhound (2017-12-09 18:14:34)

Голоса из темноты больше не было. Просто было зябко, и мокро, и тело так ломило, будто бы после драки. Но она же ничего такого не делала. Она просто не хотела, чтобы дерево падало… И оно не упало. Почему же она так вымоталась, будто бы удержала его голыми руками, а не…

Знобило.
Но надо было собраться - иначе теплее не будет. Она слышала тихое гудение - значит, силовой купол он включить догадался, и дом не выстудится. Гроза, скорее всего, не уймется до утра, а то и днем будет лить. А теперь можно было б заняться и обогревом, по крайней мере нескольких комнат, и…

Мысли путались. От озноба, от холода, выдуманного или настоящего, она плохо соображала. И близость другого человека, с которым нужно было говорить, что-то ему отвечать, выбивала из колеи еще больше. Что он спрашивает? Что он делает? Почему все так… сложно? И почему так холодно?

Панель, запускающая обогрев, была на противоположной стене, она видела ее отсюда. Надо нажать кнопку, откидывающую щиток, потом нажать еще одну кнопку. Станет тепло. Надо объяснить ему.

Он был так близко, что она чувствовала запах - будто бы… на что это было похоже? На какой-то тропической планетке, куда она как-то раз отвозила груз, так пахли цветы после дождя. Огромные оранжевые цветы… и какая-то мелкая золотистая мошкара над ними…
Она будто проваливалась куда-то, а куда - и сама не знала. Куда-то далеко, к оранжевым цветам.
Она резким усилием воли удержала себя в сознании (что, так и сказать - “удержала себя в сознании?”), с силой закусила губу. Проваливаться было нельзя, она отчего-то хорошо это понимала. Нужно было быть здесь и сейчас. Здесь и…

Она подняла руки, как он и сказал, позволила стащить с себя мокрое и липнущее к телу, невольно дернула лекку. Прикрываться не стала - будто бы все эти глупости сейчас не имели значения. Протянула руку, зажмурилась, представила, как нажимает пальцем на кнопку, вот так, вот так, вот…
Щиток со щелчком открылся. У нее пересохло горло - получилось. Интересно, сколько раз еще получится? Сколько…
Или все это - цепочка случайностей?

- Там, - хрипло сказала Веллеш. - Вот там, оранжевая кнопка. рядом регулятор. Можно на максимум открутить. Будет тепло. Будет даже жарко.

Она посмотрела на него. И зачем-то снова подняла руку, и погладила его по мокрой щеке.
Он тоже насквозь промок. С этим что-то надо было сделать. Что-то...